По лезвию судьбы
Шрифт:
Я начала читать. Буквы поплыли перед глазами…
=48=
«Ника, любимая. Пернатая моя, если ты читаешь это письмо, значит мы находимся в разных мирах…»
Я закусила губу, чтобы не начать реветь и дочитать послание до конца. Бред! Это какой — то бред!!! Не может быть! Это дурацкая шутка, глупый розыгрыш! Что значит — в разных мирах? Я размазала слезы по лицу и продолжила чтение.
«Спасибо за каждый день, что ты мне подарила, за каждую ночь. За счастье в каждой минуте, за твою любовь и нежность.
Извини, что не сказал о своей болезни,
У меня не будет могилы, я уже отдал все необходимые распоряжения. Не носи по мне траур, пернатая, живи в счастье и любви.
Ты и Рома — моя семья, единственно возможная в этом мире. У нас растет замечательный сын. Уверен, он станет настоящим мужчиной, которым ты будешь гордиться, а я буду наблюдать, радоваться вашему счастью…»
Я отложила письмо в сторону, чувствуя, как прерывается дыхание, глаза застилают слезы. Я не здесь… это какой — то фильм. Жуткая драма. Я сейчас проснусь и все будет по — старому: в квартиру ворвется громкий сын, а позже в дверном проеме покажется фигура мужа. Его синие глаза согреют, теплые руки обнимут и приласкают… Мамочки!!! Да что же это такое?! Мой Миша!!!
Я проморгала пелену слез и дочитала оставшиеся строчки.
«Пообещай, что не будешь плакать. Поклянись! На Востоке считается, что слезы по ушедшему причиняют боль его душе. Не плачь, любимая. Я всегда буду рядом, пусть не телом, но душой. Ты навечно останешься со мной. Будь счастлива в любви. Вода должна вернуться к воде…
Твой Марс.»
Нет… не может быть. Я не согласна!
— Мама… — я подняла взгляд на бледную маму, молча сидела в кресле. — Мамочка, что произошло?! Что случилось? Когда?
— Кровоизлияние в мозг, Ника. У твоего мужа несколько лет назад диагностировали неоперабельную аневризму сосуда. К сожалению, врачи могли только наблюдать за ее состоянием, а в последнее время она начала активно расти. Вчера вечером Миша возвращался с судебного заседания. Все случилось в машине по дороге домой. Мгновенная смерть…
Смерть… грохотало в мозгу короткое страшное слово. Смерть… Мой Миша мертв! Но это ложь!!! Я завыла и бросилась в спальню, распахивая створки его шкафов, но … они были пусты.
— Мама!!! — я орала, ревела, выла, как раненный зверь. — Где его вещи? Почему тут пусто?! Где все?!
— Никусенька… Ника… Миша так распорядился, — сквозь гул в ушах я едва улавливала слова мамы. — Как только это случилось, в квартиру пришли его люди, вещи сложили в коробки и вынесли… Ты не должна цепляться за его вещи, за прошлое, страдать о том, что ушло. Тебе нужно жить, растить сына…
Полки, вешалки, прикроватная тумбочка… везде пусто, словно Миша никогда не жил в этой квартире. Я метнулась в ванну, рыча на ходу, но и здесь не было ни его любимого геля для душа, ни бритвенных принадлежностей, ни даже мочалки и зубной щетки. Ничего!!! Ни — че — го!!!
— Почему мне
Ноги подогнулись, я рухнула в центре гостиной, обхватила себя руками и начала раскачиваться из стороны в сторону.
— Тише, доченька, успокойся! — мама попыталась меня обнять, но я вырвалась и упала на диван. Он ушел. Миша ушел из моей жизни навсегда, не оставив следов. Голоса не было, я могла только сипеть.
— Что с могилой? Почему? Как? Я не понимаю… Объясни. Что за бред про воду?!
— Миша отдал распоряжение об экстренной кремации, Ника. Вот. Только ради того, чтобы ты не приходила плакать на его могилу.
Мама вышла в коридор и вернулась, неся в руках керамический сосуд с крышкой. Это… мой Миша. Кремация… его прах…
— Он просил, чтобы ты бросила эту канопу в реку и отпустила его душу… — это были последние слова мамы, которые я услышала.
От любви мне осталось только «штормовое море», которое я делала по заказу своего Марса. Этот девятый вал накрыл с головой, закрутил и выбросил на берег без сознания. Свет в глазах погас, меня поглотила благословенная тьма, в которой не было боли и слез. Только холод и пустота. Одиночество и тишина.
Меня качало на волнах, временами откуда — то издалека доносились чужие голоса, но я не обращала на них внимания, потому что среди них не было голоса моего любимого мужчины. Едва поднявшись на поверхность, я видела мутный свет, а затем вновь возвращалась на глубину. В темноту и в тишину.
=49=
— Ника…
Ощущение, что я лежала под толстым ватным одеялом, которое придавило не хуже бетонной плиты. Мозг отказывался обрабатывать информацию и покинул чат. В голове стоял тихий мерный гул, ресницы слиплись, не позволяя открыть глаза. Я стояла на границе миров, застыв посередине. Уже не здесь, еще не там, и мне было хорошо. Лучше пустота, чем боль.
— Ника!
Хоть и с трудом, но я узнала родной голос, который слышала с самого детства. Папа.
— Ника, хватит! — металлические ноты неприятно резали слух, солоноватым вкусом отзываясь на кончике языка. — Пора приходить в себя!
Холодные капли упали на лицо, и я вздрогнула. Весы Вселенной качнулись, в клепсидре времени еще одна капля сорвалась вниз. Та самая капля…
— Папа… — я с трудом облизала пересохшие губы, разлепила глаза. — Где я?
— Дома, дочка. У себя дома… — отец сидел на стуле возле моей кровати и держал меня за руку, мама стояла в изножье кровати.
Штормовое море — зафиксировал знакомый интерьер мой мозг, страшные события хлынули в распахнутые ворота сознания. Я всхлипнула.
— Хватит, дочка! Достаточно!
— Мне больно, папа…
— Все переживают потери, Ника. Люди уходят, хочешь ты этого или нет, — голос полковника Демидова немного смягчился, но стальные нотки все еще резали слух. — Пора возвращаться к жизни. У тебя есть сын, работа, люди, за которых ты несешь ответственность…
— Рома! — ахнула я и села в постели. — Сынок! Где он?