По локоть в крови
Шрифт:
— Я поняла тебя, — безжизненным и отстраненным голосом проговорила Элизабет. — Прости, если была излишне жестока. Я из лучших побуждений. Если тебе так угодно, мы оставим тебя в покое. Давид, проследи, чтобы Кати добралась домой в целости и сохранности. Прощай, Катилина.
Последние слова она произнесла с достоинством и, не глядя на меня, развернулась на своих каблучках и изящно удалилась. Если это занавес, поздравьте меня, я добилась, чего хотела. Только почему на душе так хреново?
Отчего-то вспомнилось видение, которое являлось в больнице. Расширив от удивления глаза, я провела параллель между видением с шарфом
Да, сегодня чем дальше, тем действительно интересней. Чьей еще кровью будет окроплен мой путь и мое существование?
Отдавшись в руки судьбы, я бессильно обвисла в цепких руках моего похитителя. А что оставалось делать? Попытаться его убить? Попытаться вырваться и быть убитой при попытке к бегству? Вырываться и ползти с сотрясением мозга, не разбирая дороги? Может я и не самый умный из живущих ныне людей, но жить мне еще хотелось, как ни крути. А раз меня не убили сразу, то решили немного помучить и у меня еще появится возможность проявить чудеса изобретательности, чтобы оказаться на свободе.
Нас везли куда-то. Причем, везли довольно долго. Нас — это меня и начинающее вонять тело Валентина. Я не знаю, как становятся демонами, но готова поклясться, что сейчас мой нос упирается явно в человеческую подмышку. Приподняв голову, чтобы оглядеться, я обнаружила, помимо мертвецки-бледного лица Валентина, какие-то пыльные мешки и пару пустых бутылок. А над дверьми, скрипящими и дрожащими от каждой кочки, виднелось грязное, заляпанное окно, в которое едва просачивался свет.
Хм, мне кажется, или когда нас увозили, была еще ночь? Видимо, сотрясение мозга дает последствия более серьезные, чем простая головная боль и чувство тошноты. У меня было стойкое желание разбудить Валентина и обсудить с ним план побега, но чем реальнее я сознавала, что еду в каком-то фургоне в обнимку с трупом, бывшим парнем моей лучше подруги, тем хуже мне становилось. Наверное, я сейчас напоминала точно такой же труп, потому что еле сдерживала себя, чтобы не расплескать содержимое желудка по фургону.
Приподняться на локти удалось с трудом. Фургон дребезжал и трясся, словно мы ехали в лошадиной повозке по проселочной дороге. Я прекрасно знала это ощущение, правда, чаще всего мы ездили в повозке, набитой сеном и это было самое прекрасное ощущение. Тишина, пение птиц, солнце, палящее прямо в глаза и Нефрит, безмятежно посапывающий рядом, и, конечно же, этот блаженный и несравнимый ни с чем аромат сена. Здесь не было и половины той детской романтики. Только бешеный адреналин и желание выжить, с терпкими нотками смерти и привкусом разлагающегося демона.
Только запах разложения, назойливо жужжавшая вокруг рваной раны муха и побрякивающие пластмассовые бутылки вернули меня с небес на землю. Мне не вырваться. Возможно, это вообще моя последняя поездка…
Вместе с тряской фургона, тряслись и без того сотрясенные мозги, отчего становилось несравнимо сложно не то что видеть, слышать
Меня разбудили не особо любезной пощечиной, если таковая вообще может быть любезной. Рассудок отказывался возвращаться при такой постановке вопроса и постоянно уплывал, тем не менее, обливая меня ледяной водой и неустанно ударяя по щекам, похитители добились, чего хотели, я еле слышно простонала:
— Что вам от меня нужно?
Вряд ли в данный момент можно было спросить что-то умней.
— Где она скрывается?
— Кто?
— Не шути с нами, вампирская подстилка!
— Эй, я к вампирам имею отношения меньше, чем вы к рекламе детских памперсов!
Наверное, им не очень понравился мой саркастический фристайл, потому что меня вновь принялись избивать. В последнее время это происходит в подозрительно возрастающей прогрессии.
— Ладно, ладно, хватит, — я сплюнула собственную кровь.
— Говори!
— Сначала задайте свой вопрос так, чтобы я поняла, о чем вы…
Парень снова замахнулся на меня огромной волосатой рукой, и я даже сощурилась, чтобы не видеть, как она пройдется по моему лицу, но другой, из моего видения, осадил его и подошел ко мне, принимая на себя роль следователя.
— Итак. Катилина Астрид Мередит. Сирота. Привязана к двум смертным — Нефриту и Лине. Это наибольшая слабость. Особым жизнелюбием не отличается — на счету несколько попыток самоубийств, — он взял стул и, повернув его спинкой ко мне, оседлал, словно лошадь. — Недавно устроилась работать журналистом, что не согласуется с ее политикой жизнелюбия. И на первом же задании связалась с вампирами. Вопрос: как же вас угораздило?
— Я сама очень часто задаю его себе…
Он с сарказмом усмехнулся и уставился на меня кристально-невинными голубыми глазами. Благодаря его блондинистой шевелюре и юношески-детскому выражению лица, он казался совсем мальчишкой. Но почему-то я была уверена, что его возраст гораздо больше, чем возраст всех присутствующих здесь, вместе взятых. У меня бы язык не повернулся назвать его мальчиком…
— Что-то вы много обо мне знаете.
— Вижу, вы действительно не особо цените свою жизнь, леди Мередит.
— Отчего же? Только она одна у меня и осталась.
— В таком случае, нам лучше сотрудничать. Кто знает, быть может вампиры оценят ваши старания и оставят в живых, когда наступит ВЗ.
— ВЗ?
У существа на лице отразилась такая гамма эмоций, что я почувствовала себя полной дурой.
— Вам что, не рассказывали о Всемирной Зачистке? — поняв по моему лицу, что я впервые это слышу, мужчина рассмеялся и решил поведать мне о великом секрете, — Вот это да! Всемирная Зачистка — это время, когда вампиры заявят людям о своем существовании. Заявят смертью, кровью и болью. Они не оставят в живых никого. Времена меняются и на земле должны править иные существа. Вы, люди, годитесь, разве что, для пропитания. И то для вампиров. Поэтому в целях экономии места, средств и полезных ископаемых вампиры решили от вас избавиться. И начнут — с этой страны. Здесь хороший климат. А дальше, как знать, может быть, другие сверхи поддержат вампиров.