По медвежьему следу
Шрифт:
Свидетели и помощники окружили стол, всем не терпелось увидеть золото, но желтых песчинок было меньше, чем иных, они тонули среди черных, серых, зеленоватых.
— Не будем тратить время. — Борис жестом попросил всех отойти от стола: — Сначала надо отделить тяжелые минералы от легких.
Он разделил песок на шесть порций и пересыпал одну из них в резиновую чашу, похожую на тюбетейку. Погрузив ее в таз с водой, начал осторожно покачивать, и было видно, что желтые и черные песчинки упорно сопротивляются, не уходят из чаши, а другие сползают, погружаются
Так, в шесть приемов, отделил он тяжелые минералы от лёгких, которые собрал в пакет, сказав, что их изучение дело несрочное. А тяжелые минералы он рассыпал ровным слоем и начал медленно перемещать над ними магнит.
К удивлению присутствующих, запрыгали, прилипли к магниту черные зерна.
— Это минералы железа, они тоже сейчас не нужны, — пояснил он, пересыпая их в пакет.
Оставшиеся тяжелые минералы, среди которых уже явно преобладали желтые, Борис переместил на сковородку и поставил ее на огонь.
— Зачем это, дядя Боря? — не утерпел Витянька.
— Хочу яичницу зажарить, — очень серьезно ответил Борис и лишь после длинной паузы пояснил: — Царя металлов обычно сопровождает блестящая свита — минералы, на него похожие, но не такие стойкие. При нагреве они тускнеют и этим выдают себя.
Снова, пересыпав на стол «поджаренные» зерна, Борис образовал из них длинную узкую дорожку и начал просмотр. Глядя сквозь лупу, иглой отделял он зерна, явно не похожие на золото, а остальные проверял на твердость, цвет черты и другие признаки. Больше всего хлопот доставляли невзрачные, одетые «рубашкой» ржавчины зерна. Приходилось иглой, как шпагой, наносить уколы — в золотые она входила легко, от иных отскакивала.
Медленная, трудная работа. С почтением смотрели, как он колдует, все остальные. Они уходили и возвращались, а Борис, забыв о времени, одолевал зерно за зерном, изредка закрывая глаза, чтобы отдохнули.
Распрощался Вася с сожалением, что отрывают его от такого интересного дела, ушел крутить кино.
Позвали Веру Павловну и с ее помощью определили, что на зубах медведя золота налипло граммов сорок.
Она ушла и вскоре вернулась, видимо, для того, чтобы сообщить, что удивляется самой себе: «Испугалась, как дура!» И начала обсуждать эту тему, глядя на Бориса. Он в ответ бормотал что-то, не отрывая глаз от лупы.
Вернулся Витя, сделав уроки. Вернулся председатель, окончивший в поссовете прием. Уже сумерки надвинулись, прозрачные, весенние, а Борис все колдовал…
И вот — наконец-то! — не осталось минералов в очереди, образовали они две кучки — золота и незолота. Вторая выглядела внушительнее, но аптекарские весы показали, что золота, по предварительному определению, 162 грамма, а других тяжелых минералов 78 граммов. Борис попросил свидетелей удостовериться, что вес определен им точно.
— Вместе с золотом на зубах это около 200 граммов! — Понимая, что Андрею и остальным эта цифра говорит мало, он добавил: — Даже поверить трудно. Ошеломляющий результат: медведь лежал на богатейшей руде!
Андрей пригласил к себе,
Он заснул, едва голова коснулась подушки.
СЛЕДСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТ УЧЕНИК
Борис проснулся как никогда рано, и наяву показалось ему все вчерашнее таким похожим на сон, что поспешил достать золото и засел за проверку своих определений — на свежую голову, без помех.
Записывая результаты в дневник, он, как его учили, вставлял осторожные слова: «предварительно», «визуально», «по-видимому», но снова и снова подтверждались признаки, и ответ на вопрос: «Оно или не оно?» — был однозначен.
Это надо было осознать! Теперь предстояло продолжить следствие, найти ответ на вопрос, который вчера задал Молоканов-милиционер: «Где же данный медведь похитил изъятое при обыске золото?»
Эта формулировка так понравилась Борису, что он внес ее в дневник.
«Конечно, в краю, исхоженном поколениями охотников, трудно надеяться на случай, но всякое бывает…» — закончить мысль помешал стук в дверь.
— А я думал: ты еще спишь! — удивился Андрей.
— Тут не до сна, надо не дать маху!
— Но прежде надо позавтракать, блины ждут! — сообщил Андрей.
Уже не в зале, а по-свойски на кухне, где уютно потрескивали в печи дрова, угощали Бориса все три хозяйки, а «младшенький» доверчиво сидел у него на коленях.
Утро выдалось солнечное, веселое, под стать настроению участников следствия. Все они собрались у Степанковых, смотрели на Бориса с уважением, ждали, что он скажет.
Он сказал те приятные слова, какими ему следовало вчера закончить работу, — поздравил Андрея с находкой, которая может привести к очень важному открытию и поблагодарил всех.
— Ваша помощь теперь еще больше необходима, потому, — сказал он, — что с проторенной дороги изучения минералов предстоит перейти на медвежью тропу, а на ней я, оставаясь следователем, могу быть лишь вашим учеником!
Все пообещали:
— Поможем!
Перешли с кухни в горницу Матвея Васильевича. Вход туда ребятишкам был заказан, Борис раскрыл дневник и первый вопрос задал Матвею Васильевичу, из уважения к его возрасту и опыту:
— Согласны ли вы с мнением заявителя (так официально назвал он Андрея) о том, что медведь «озолотился» в берлоге, где зимовал?
Матвей Васильевич это без колебаний подтвердил. И все остальные тоже.
Следователь ничего не должен принимать на веру, и Борис, войдя в эту роль, записал свой следующий вопрос, как возражение:
— А может быть, медведь, уже став шатуном, где-нибудь на золото натолкнулся?
— Не похоже! — Дед решительно мотнул бородой. — Наяву он бы камень грызть не стал, даже золотой. Это он еще в спячке, с голодухи. Да и шатался-то он недолго — иначе золото с зубов бы стер.
Когда Борис записал ответ, Андрей продолжил, пояснив: