По мотивам преступления

Ситников Юрий

– Мне необходимо побыть наедине с собой, – отозвался Дронов. – Если удастся, я в астрал выйду. А вам приятного чаепития.

– Неудобно получилось, – Алиса закусила губу и мотнула головой.

– Моё наблюдение: все голодные либо злые, либо обидчивые, – сказал Димон. – Чаще злые.

– Нам это точно не грозит. Особенно сегодня, – Люська краем глаза заметила, как Райка, крадучись, приближается к лестнице. – Ты куда?

– К себе.

– Чем будешь заниматься?

– Почитаю Штопергайтера.

– Кого? – я чуть не поперхнулся от смеха.

– Ну

этого… писатель такой…

– Шопенгауэр? – спросила Алиса.

– Ага, он! Ты тоже его знаешь, тёть Алис?

– Я не читала Шопенгауэра.

– А я увлеклась, – тараторила Райка. – Интересно пишет.

– Да? И о чём же он пишет, – спросила Люська.

– Да так… обо всем понемногу, – Райка бросилась бежать.

– Она врёт через слово, – нахмурилась Люська. – Глеб, с этим надо что-то делать.

– Есть варианты?

– Кляпом ей рот заткнуть.

– Люся, как ты можешь?

– Шучу, Алис.

– Ребят, а почему Рая зовёт меня тётей, она намекает, что я старая?

– Расслабься. Райка всех так называет.

– Когда слышу «тёть Алиса» делается не по себе.

– Тёть Алиса – не так плохо, – отозвался Димон. – Согласись, баба Алиса куда хуже.

– Называется, успокоил, – улыбнулась Алиса.

– Старался. Слушайте, предлагаю киношку посмотреть. Или прогуляться.

– Сделаем и то и другое. Сначала растрясемся, потом кино, – Люська встала с кресла и призналась: – Так хорошо, что вы приехали, ребят. Я почти счастлива.

– Почти? – насторожился Димон.

– Для полного счастья мне не хватает шоколадки. Сейчас я за ней сбегаю, и можем стартовать.

Глава пятая

Замечательный бобтейл

Практически весь следующий день я провел за ноутом. Отстукивал по клавиатуре и приблизительно раз в два часа отвечал на настойчивые звонки Иннокентия Ивановича. Старик подгонял меня, требуя, чтобы я не отвлекался ни на что другое, и был сосредоточен исключительно на работе. Заверив Иннокентия, что укладываюсь в сроки, я снова и снова вчитывался в его шифровку, извлекая из неё сначала буквы, затем слова и наконец, предложения. В тысячный раз убеждаясь, что если бы Иннокентий Иванович не стал писателем, из него получился бы отличный врач. Во всяком случае, в способности выписывать рецепты почерком, смахивающим на кардиограмму, ему не было бы равных.

Ко мне в комнату никто не заглядывал. У всех нашлись дела. Генка находился в астрале, мне кажется, там ему намного комфортнее, чем здесь, среди нас. Димон заливал видео на свой канал, поедая приготовленное Люськой печенье, Алиса читала сценарий. Перед каникулами она ездила на кастинг и получила роль в сериале. Роль второго плана, я бы даже сказал, третьего, но текста много. Алиса с головой погрузилась в атмосферу предстоящих съёмок.

Райка сидела своей комнате, снова наказанная. После завтрака она вымаливала, разрешить ей поиграть с кем-нибудь из соседских ребят. Люська отвела Райку в дом балерины Степановой,

где Райка познакомилась с правнучкой знаменитости – Верой. Через час Райка примчала домой и закрылась в комнате. На все расспросы отвечала, что болит голова и она никого не желает видеть.

Чуть погодя у нас появилась балерина Степанова. Старуха негодовала. В гостях Райка зря время не теряла. На улице облила Веру холодной водой из шланга, затем залезла на крышу беседки, а оттуда перелезла на клён, чтобы достать старое воронье гнездо. Далее подралась с Верой, выслушала гневную речь Вериной прабабушки, и под конец заявила старушенции, к слову сказать, народной артистке, что та неправильная балерина.

Вот так скучно и монотонно проходил наш день в загородном доме родителей.

…Люська вбежала в мою комнату, заголосив с порога:

– Глеб! Мне надо тебе что-то сказать.

– Опять Райка?

– Нет, речь не о Райке. Ты уже закончил печатать?

– Почти. Иннокентий опять звонил. Завтра надо смотаться в город. Он накатал ещё две главы. Заодно и скутер возьму.

– Рада за тебя. – Люська даже не слышала, о чём я ей сказал. – Глеб, у нашей калитки сидит собака.

– Рад за неё, – съязвил я.

– Глеб, не просто собака, а самая лучшая собака на свете! – Люська была готова взлететь от восторга.

– Бобтейл? – удивился я.

– Ага! Прикинь. Это знак!

Люська мечтает о собаке – бобтейле. И только о нём. Она давно просит меня и Диану дать добро на покупку щенка, но мы пока держим оборону. Люська тоже не сдаётся, и при каждом удобном, и неудобном случае, напоминает о самой-самой великолепной собаке на планете.

– Наверное, принадлежит кому-нибудь из наших соседей, – предположи я, сделав два оборота на крутящемся стуле.

– Нет. Он ничейный.

– Бобтейл и бездомный? Такого не бывает.

– Говорю тебе, ничейный. Или… или его хозяин умер, а родственники выбросили беднягу на улицу. Такое часто случается.

– Люсь, я понимаю, как бы тебе хотелось, чтобы к нашей калитке притопал бездомный бобтейл, но такого, увы, никогда не случится.

– Тогда почему у него лапы в грязи? Ну ответь! И взгляд печальный. Очень печальный!

Внизу послышался лай. Я вздрогнул и вскочил со стула.

– Тише, Глеб, я сейчас всё объясню.

– Что это было?!

– Это бобтейльчик. Ты только не ори громко, но я привела его к нам. Хотела накормить и напоить.

Я рванул к двери.

– Глеб, сделай приветливое выражение лица. Ты напугаешь пёсика! Слышишь меня?! И не смей в его присутствии повышать голоса, у бобтейлов очень тонкая душевная организация. Намного тоньше, чем у Генкиного сверчка.

Из комнаты высунулся Димон.

– Что за шум?

– К нам за помощью прибежал бобтейл, а Глеб хочет его убить.

– Понял, – кивнул Димон. – Через пару минут я к вам присоединюсь.

В гостиной я увидел это лохматое серо-белое чудо. И он увидел меня. Сверкнув дружелюбными глазами и завиляв хвостом, пёс бросился ко мне, словно мы были закадычными друзьями.