По направлению к нулю
Шрифт:
– Я был всего лишь верным псом.
– Послушной, объезженной лошадкой.
– Одри относится ко мне только как к доброму старому другу!
– Верный Томас – ведь это было твое прозвище, не так ли?
Он улыбнулся, словно ее замечание вызвало в памяти времена детства.
– Даже смешно, – сказал он. – Как давно я не слышал этих слов.
– Сейчас это может сослужить тебе хорошую службу, – сказала леди Трессильян.
Томас внимательно посмотрел на нее, и она ответила ему очень выразительным и вполне определенным
– Одри пришлось много пережить, – сказала она. – И я полагаю, что теперь она сможет по достоинству оценить такое качество, как верность. Твоя бескорыстная любовь и преданность, Томас, возможно, будут вознаграждены.
Томас Ройд сидел, опустив глаза, и вертел в руках свою трубку.
– В надежде на это, – сказал он, – я и приехал домой.
4
– Наконец-то мы все собрались, – сказала Мери Олдин.
Харстолл, старый дворецкий, вышел из столовой и вытер пот со лба. Когда он появился в кухне, миссис Спайзер, кухарка, обратила внимание на странное выражение его лица.
– По-моему, со мной действительно творится что-то неладное, – сказал Харстолл. – Я не знаю, чем это объяснить. Словом, все, что говорят и делают в этом доме в последние дни, как мне кажется, имеет какой-то совершенно иной внутренний смысл, отличный от прямого значения. Вы понимаете, что я имею в виду?
Миссис Спайзер, похоже, была несколько озадачена его словами, поэтому Харстолл продолжал:
– Вот, например, сейчас, когда все они сели ужинать, мисс Олдин сказала: «Наконец-то мы все собрались». А у меня перед глазами возникла странная картина. Я представил себе дрессировщика, который загнал в клетку диких животных и запер их на замок. У меня вдруг возникло тревожное ощущение, словно все мы пойманы в какую-то ловушку.
– Да бог с вами, мистер Харстолл! – воскликнула миссис Спайзер. – Должно быть, у вас несварение желудка, просто съели что-нибудь не то.
– Мое пищеварение тут ни при чем. Мне кажется, у всех в этом доме уже начинают сдавать нервы. Вот недавно хлопнула входная дверь, и миссис Стрендж, наша миссис Стрендж, мисс Одри, вздрогнула, как будто ее подстрелили. И кроме того, это постоянное напряженное молчание. Все они очень странно ведут себя. Сначала все долго молчат, словно почему-то боятся заговорить, а потом вдруг заговорят все разом, причем нормальной беседой это не назовешь – просто каждый высказывает первое, что пришло ему в голову.
– Да, это любого приведет в недоумение, – сказала миссис Спайзер.
– Две миссис Стрендж в одном доме. Я подозреваю, что вся нервотрепка именно из-за этого.
В гостиной повисла та напряженная тишина, которую описывал Харстолл.
Явно через силу Мери Олдин сказала, взглянув на Кей:
– Я пригласила вашего друга, мистера Латимера, прийти к нам на ужин завтра вечером.
– О, отлично, – сказала
– Латимер? Значит, он уже прибыл в наши края? – спросил Невиль.
– Да, он остановился в отеле «Истерхед-Бей», – сказала Кей.
– Кстати, можно выбрать вечерок и отужинать в ресторане отеля. До скольких работает переправа? – спросил Невиль.
– До половины второго, – ответила Мери.
– Полагаю, там принято устраивать танцевальные вечера?
– Да, и они пользуются большой популярностью среди отдыхающих, в зале обычно собирается человек сто, если не больше, – заметила Кей.
– Думаю, твоего друга такое столпотворение не слишком обрадует, – сказал Невиль, обращаясь к Кей.
Мери быстро сказала:
– Кстати, на той стороне чудесные пляжи. И погода стоит такая теплая, что мы вполне можем в один из дней переправиться на тот берег и позагорать в Истерхеде.
– Я собираюсь завтра нанять лодку и выйти в море, – тихим голосом сказал Томас Ройд, обращаясь к Одри. – Не хочешь ли ты составить мне компанию?
– С удовольствием.
– Отличная идея, – сказал Невиль, – мы все можем отправиться на морскую прогулку.
– Мне казалось, ты говорил, что хочешь завтра поиграть в гольф, – заметила Кей.
– По такому случаю я готов отложить игру. Помахать клюшкой можно в любой другой день.
– Крайне прискорбно! – сказала Кей.
Невиль подхватил с доброй усмешкой:
– О да, гольф – прискорбная игра.
Мери поинтересовалась, играет ли Кей в гольф.
– Да, но не особенно хорошо, – ответила Кей.
– О, она была бы отличным игроком, – заметил Невиль, – если бы немного потренировалась. У нее от природы хороший мах.
– А вы играете во что-нибудь? – спросила Кей, взглянув на Одри.
– Почти нет. Я немного играла в теннис. Но честно говоря, игрок из меня никудышный.
– Одри, а ты по-прежнему любишь играть на фортепиано? – спросил Томас.
– Сто лет не садилась, – сказала она, отрицательно покачав головой.
– Помню, раньше ты играла довольно хорошо, – заметил Невиль.
– Мне казалось, Невиль, что ты не любишь музыку, – вставила Кей.
– Я просто мало что в ней понимаю, – рассеянно сказал Невиль. – Но меня всегда поражало, как Одри умудряется взять октаву. Ведь у нее такие маленькие ручки.
Он проследил взглядом за ее руками. Как раз в этот момент Одри положила на стол нож и вилку, закончив с десертом.
– Наверное, благодаря тому, что у меня очень длинные мизинцы, – слегка покраснев, быстро сказала она.
– Тогда у вас, должно быть, эгоистичная и корыстная натура, – заявила Кей. – У бескорыстных людей обычно короткие мизинцы.
– Неужели правда? – спросила Мери Олдин. – Тогда, значит, я не эгоистична. Посмотрите, мои мизинцы совсем крохотные.
– Думаю, в отношении вас это чистая правда, – заметил Томас Ройд, задумчиво посмотрев на нее.