По нехоженной земле
Шрифт:
они любят Арктику, смело смотрят в глаза опасности, готовы на любые лишения. Узы
крепкой мужской дружбы объединяют их в единый коллектив.
Об этом братстве мужественных людей в книге рассказано особенно тепло.
Однажды в самую глухомань полярной ночи радист Ходов принял страшную
радиограмму для Журавлева: умерли его дети. Ходов показал радиограмму Ушакову.
Что делать? Они оба переживала горе товарища, как свое. Ушаков решил не говорить
Журавлеву
походе, в борьбе горе переживается легче.
Эти страницы книги, написанные сурово и просто, нельзя читать без волнения.
«Начинался снежный шторм... Вернувшись в палатку, я рассказал Журавлеву
о постигшем его несчастье... Кто любит детей, тот поймет его горе, а кто
знает настоящую дружбу, почувствует мою боль за товарища...
Ветер усиливался. Его свист уже переходил в сплошной печальный вой. В
другое время я бы не снялся с бивуака. Сейчас же надо было итти... Журавлев
неподвижно сидел над примусом. По суровому лицу [10] охотника одна за
другой катились слезы. Широкие плечи сгорбились, словно придавленные
горем. Казалось, не позови его, он так здесь и останется.
— Пойдем, Сергей!
— Как пойдем? Куда? — очнувшись, переопросил Журавлев.
— Пойдем вперед. Всегда надо итти вперед. Это наш долг!
Я потушил примус, собрал постели и снял палатку. Журавлев машинально
надел поданный мной совик. Моя упряжка тронулась навстречу шторму.
Следом рванулись собаки охотника. Вместе с нами пошло и горе».
Скупо, сдержанно, словно боясь лишним словом оскорбить высокие чувства,
рассказывает Ушаков историю этого похода вдвоем, в пургу, с горем за плечами.
Мучительной была дорога, свирепой метель, каждую минуту путешественников
подстерегала гибель, каждый метр приходилось брать с бою. И в этом отчаянном
напряжении физических и душевных сил один советский человек побеждал свое
личное горе, а другой, добровольно взявший на свои плечи полгоря товарища,
беззаветно помогал ему в этом. Я не знаю в литературе об Арктике страниц,
благороднее и человечнее этих!
Книга Г. А. Ушакова принадлежит к тем патриотическим произведениям нашей
литературы, которые всем своим строем воспитывают в читателе высокие моральные
качества: святое сознание долга, мужество, стойкость, умение побеждать любые
препятствия.
От всей души хочется рекомендовать эту замечательную книгу советскому
читателю, особенно — молодому.
Борис Горбатов [11]
Нехоженая земля
На безымянном острове
Остров еще не имел названия.
необитаем он был настолько, насколько может быть необитаемым маленький клочок
земли, только что открытый среди полярных льдов на половине восьмидесятого градуса
северной широты. На нем не было ни гор, ни рек, ни озер, да они просто не могли бы
здесь поместиться. Это был всего лишь гребень известняковой складки, выступавший
из моря. Он поднимался узенькой взгорбленной полоской и напоминал высунувшуюся
из воды спину кита. Впервые вступив на его обледеневшую, скользкую поверхность,
мы невольно шли осторожной походкой, будто под ногами и в самом деле лежал кит,
готовый каждую минуту погрузиться в холодную пучину.
Потом завыл ветер, небо покрылось серо-свинцовыми облаками, повалил снег —
над клочком земли заметалась полярная метель...
Над Москвой в этот день по-летнему сияло солнце, и в цветочных киосках яркие
соцветия гладиолусов и флоксов соперничали с только что появившимися цветами
осени — георгинами и астрами. А островок был уже покрыт пышным ковром свежего
снега. Местами нога погружалась в него по колено. [12]
Только кое-где небольшие бугорки щетинились буро-рыжими обломками камня.
И, конечно, вокруг ни кустика, ни цветочка, ни былинки. Лишь тонкая пленка
лишайников, точно сыпью, покрывала некоторые камни, да изредка под снегом можно
было найти жесткие пучки полярных мхов.
С юго-запада к островку примыкал ледяной припай, а с северо-востока лежали
невзломанные льды. В этом направлении, километрах в полутора, виднелась другая
узенькая полоска земли, а за ней опять шли льды — белые, строгие, неподвижные, без
единого разводья вплоть до горизонта.
Только на маленьком участке у юго-восточной оконечности нашего островка к
берегу подходила открытая вода. Еле заметная зыбь, катившаяся из. Карского моря,
медленно покачивала редкие обломки торосов. Зеленовато-серые воды казались
живыми и резко контрастировали с застывшей картиной острова и окружавших его
льдов.
Так выглядел безымянный островок 30 августа, когда мы прощались с людьми.
Открыт он был за неделю до описываемых событий.
Перед этим мы посетили Новую Землю, побывали на Земле Франца-Иосифа,
снова зашли на Новую Землю, запаслись здесь углем, потом пересекли Карское море и
надеялись подойти к Северной Земле. Но Арктика крепко защищала этот, тогда еще
таинственный уголок нашей планеты. Тяжелые льды не один раз останавливали