По обе стороны Днестра
Шрифт:
– Потому, господин Клюзо, что от вашего ответа зависит наш дальнейший разговор.
Француз на секунду задумался.
– Допустим, в вашей уважаемой газете, господин Федоровский, - он любезно улыбнулся.
– В "Ами де пепль", которую издает, как вам известно, наш парфюмерный король Коти, в "Матэн", "Либертэ", "Пти паризьен", наконец. А зачем вам это?
– А затем, что все эти газеты стоят на крайне правых позициях. Больше того, скажу вам откровенно, большевики называют их желтой прессой.
– И ваша уважаемая газета - тоже желтая?
–
– Ну не красная же, - неудачно отшутился Федоровский.
– Но дело не в моей скромной газете, господин Клюзо, а в том, что солидные органы прессы, например "Фигаро", "Тан" и другие, сдержанно комментируют эти события, и ни одна не послала в Бессарабию, где происходят такие события, своего корреспондента. Газеты ограничиваются простой перепечаткой материалов из бухарестских и кишиневских газет, а это, согласитесь, не укрепляет доверия читателей к этим публикациям.
– Однако вы, мой дорогой господин редактор, не очень высокого мнения о своих коллегах в Румынии.
– Клюзо саркастически улыбнулся.
– Впрочем, вам виднее.
– И потому, - пропустив эту реплику мимо ушей, продолжал Федоровский, - было бы хорошо для пользы дела, если бы одна из авторитетных французских газет послала в Бессарабию своего корреспондента. Ему будет оказан надлежащий прием и созданы все условия для плодотворной работы.
– В этом я не сомневаюсь, господин Федоровский.
– Клюзо о чем-то размышлял.
– К сожалению, не все здесь, в Париже, понимают, что днестровские события затрагивают интересы не только Румынии, но и Франции. Наш долг - открыть глаза всем честно заблуждающимся французам, которые поддались большевистской пропаганде, помочь им узнать правду о бессарабском вопросе. Мы должны также вывести на чистую воду гнилых политиканов, тех, кто ищет сближения с Советами. Высшие интересы Франции и всего цивилизованного мира требуют разоблачения истинного лица бесчеловечного режима, навязанного большевиками многострадальному русскому народу, к которому французский народ всегда питал горячие чувства симпатии, - закончил он с пафосом.
– Совершенно с вами согласен, господин Клюзо, однако мы несколько отклонились от существа дела, - нетерпеливо произнес Федоровский, которому порядком надоели разглагольствования француза.
– Итак, мы говорили о направлении в Бессарабию представителя солидной парижской газеты...
– Да, конечно, господин редактор. Я немного увлекся. Джео Лондон... Вам что-нибудь говорит это имя? Между прочим, все почему-то считают, что это его псевдоним, однако Лондон - его настоящая фамилия.
– Это тот самый, из "Ле журналь"?
– уточнил на всякий случай Федоровский.
– Он самый. Король репортеров, охотник за сенсациями. Вы должны помнить его сенсационное интервью с Леоном Додэ.
– Конечно, господин Клюзо, отлично помню. Высший класс!
Федоровскому, как и многим другим, действительно запомнилось это наделавшее много шума скандальное интервью, которое Лондону удалось заполучить у бежавшего из парижской тюрьмы "Ситэ" печально знаменитого убийцы и гангстера Леона Додэ. Помнил он и другой сенсационный материал
– Я тоже журналист, господин Клюзо, - продолжал Федоровский, - и как журналист преклоняюсь перед мастерством и изобретательностью господина Лондона. Однако позволю себе высказать и некоторое сомнение. Лондон - не совсем подходящая кандидатура для столь важной миссии. Он не пользуется репутацией солидного журналиста. Хотелось бы...
– А вы что, хотите, чтобы мы Кассандру* туда отправили? Бесцеремонно перебил его француз.
– Я не знаю - тот или не тот человек Лондон, но он - наш человек, и это главное. Да, и вот еще что, услуга за услугу, так у вас говорят?
_______________
* К а с с а н д р а - так называли знаменитую французскую
журналистку Женевьеву Табуи.
Федоровскому не раз приходилось выполнять самые разнообразные "услуги", как деликатно называл свои задания майор "Сюртэ женераль", и он напряженно ожидал, чего именно потребует Клюзо сейчас.
– Господин Федоровский, если верить газетам, среди беженцев из Советской России есть и бывшие солдаты Красной Армии. Во всяком случае Бенони в своем душераздирающем репортаже, - Федоровскому показалось, что Клюзо усмехнулся, - приводит беседу с одним из военнослужащих. Скажите, ему можно верить?
– Кому именно?
– не понял Федоровский.
– Естественно, Бенони, вы его должны знать, не так ли?
Федоровский действительно был знаком с ведущим журналистом "Бессарабского слова" Бенони не только по газетным публикациям; они встречались и беседовали во время наездов Федоровского в Кишинев.
– Видите ли, господин Клюзо, профессия журналиста весьма сложная. Иногда приходится во имя большой правды прибегать к гиперболизации отдельных фактов. Отсюда и пошло - вторая древнейшая профессия. Нет ничего нелепее этого сравнения, которое выдумали враги свободного слова. Те, кому правда глаза колет.
– Уж не большевиков ли вы, уважаемый Владимир Павлович, имеете в виду? Насколько я понимаю, это определение родилось задолго до того, как вообще появились большевики.
– Клюзо весело улыбался, и эта издевательская улыбка задела за живое Федоровского.
– Позвольте вам напомнить, господин Клюзо, что у свободной демократической прессы и без большевиков хватает врагов. Вы сами это прекрасно знаете.
– Что верно, то верно, - философски ответил собеседник.
– Кстати, а какая первая древнейшая профессия? Просветите.
– Если вы действительно не знаете, - обиженно парировал Федоровский, - пойдите сегодня вечером на пляс Пигаль и все поймете.
– Ну ладно вам, - миролюбиво произнес Клюзо.
– Мы, кажется, отвлеклись. С этими беглыми красными солдатами, насколько я понимаю, беседовали, причем гораздо обстоятельнее, чем господин Бенони, ваши румынские друзья.
– Клюзо искоса внимательно посмотрел на своего собеседника.
Федоровский, еще не остывший от нанесенных его самолюбию обид, которые он терпеливо сносил на протяжении всего обеда, на этот раз не выдержал.