По обе стороны горизонта

Аванесов Генрих Аронович

В целом, Отто был доволен проделанной на планете работой. Цивилизация начала набирать обороты, и этот процесс уже вряд ли можно было остановить. Удалось ли в нее заложить какие-нибудь новые принципы? Пожалуй, что нет. Как он ни старался, справедливость не торжествовала победу. Да и само это понятие слишком зависело от того, кто вершил суд. Заповеди не укради, не убий, не прелюбодействуй и другие, растиражированные и вбитые в головы, заученно повторялись всеми, но не выполнялись. Во всем этом Отто

видел начало исторического процесса на родной планете и мог предвидеть его конец. Все было уже ясно, а потому и не казалось интересным. Молодежь, как и во все времена и в любом месте, отличалась от предыдущих поколений. С ней приходило что-то новое, но забывалось старое. В частности, забывались накопленные знания, и никакая наследственная память не могла сохранить их, постепенно превращаясь лишь в оглавления потерянных учебников. Потом, спустя века и тысячелетия, в чьих-то головах будут возникать озарения. Люди будут натыкаться на осколки прежних знаний и думать, что сделали очередное открытие. Не случайно говорили и будут говорить про человека: "В нем есть искра божья". Вот эта искра, если она вспыхнет вовремя, будет превращаться в новые знания. Если не вовремя, о ней опять забудут и будут лишь удивляться, что кто-то сотни лет назад рисовал ракету или вертолет или предлагал сделать вычислительную машину. Думая обо всем этом, Отто мог с большой степенью уверенности прогнозировать будущее, которое он уже однажды пережил.

Все это было, скажем так, в золотой период жизни. Потом началось то, что Отто называл углублением раскола. Боги разъезжались на постоянную работу по регионам. Там давно уже были посажены дома, но, посещаемые наездами, они росли медленно, совсем не так, как Дом Богов в этой пустыне. Теперь им предстояло собираться вместе лишь несколько раз в год и, конечно, здесь, в привычном для всех месте, в их общем Доме. Все это было спланировано самим Отто. Не разъезжаться было нельзя. Регионы набирали силу, их надо было направлять и контролировать. Делать это на расстоянии было уже невозможно. Когда все снова встретились вместе через шесть месяцев, прошлого единомыслия уже не было. На эту встречу приехал и Брег. Стал он бывать и на всех последующих, став постепенно вторым центром притяжения. Каждый почувствовал себя хозяином, самостоятельным в принятии любых решений. Отто понял это сразу, но не придал должного значения, не попытался принять ответные меры. Иногда он думал, что совершил ошибку, но теперь понимал, что поступил единственно правильным образом…

Отто открыл глаза и посмотрел на линию горизонта, отделявшую красно-коричневую пустыню от бездонной голубизны неба. Дело шло к вечеру. Тени стали длинными. На террасу, закрытую от заходящего солнца высокой скалой, надвигался сумрак. Неожиданно для себя, Отто увидел

вдали довольно большую группу людей, карабкающихся на бархан. "Что они там собираются делать?" – подумал он про себя, но не задержался на этой мысли. Покой, в котором он находился в последние дни, действовал на него умиротворяюще. Между тем, на террасе тоже началось движение. Находящиеся на ней начали постепенно перемещаться и выстраиваться вдоль стены, защищавшей ее от вечернего солнца. Они чего-то настороженно ждали. Эта настороженность каким-то образом передалась Отто. Мысли вдруг стали ясными и острыми, как никогда. Он понял, что конец, которого ждал, но не торопил, наступит буквально сейчас и совсем не так, как ему виделось. Сегодня 29 августа. В этот день раз в году лучи заходящего солнца совпадают по направлению с двумя отверстиями в скале, которые природа разместила так, что свет на мгновение обрушивается на маленький пятачок на террасе, где как раз стоит его ложе. Они все, люди на бархане и те, что стоят на террасе собрались, чтобы увидеть это. Они готовятся увидеть его вознесение! Эта мысль возмутила его, как до сих пор ни одна другая. Ему захотелось сорвать их мерзкий замысел. Он напряг силы и, приподнявшись, поднял вверх руки. Но в этот момент на него обрушился столб света. Он захлебнулся в неистовом потоке, и это было последнее, что он почувствовал в своей жизни.

Он почувствовал, что родился, и возликовал, кажется, каждой клеточкой своего крохотного тельца. Животворное тепло и свет входили в него со всех сторон, и он рос, впитывал их в себя, становясь с каждым днем все больше и крепче. Его тело постепенно приобретало форму. Сначала он походил на маленькую танцующую фигурку, потом на балетную пару, выделывающую немыслимые пируэты, потом на целый танцевальный ансамбль.

Вокруг него, сверху и снизу, росли такие же малыши, но он, полностью поглощенный собой, не видел ничего вокруг. Становясь все больше и больше, он постепенно превращался в камень и теперь жаждал только одного, чтобы его большая жизнь перешла поскорее в жизнь нового малыша, который будет радоваться теплу и стремиться к свету.

Свет шел откуда-то сверху. Иногда он пропадал, и внизу сразу все замирало. Но свет возвращался вновь, радуя обитателей этого бесконечно прекрасного мира. Там, откуда шел свет, все время что-то происходило. В небе появлялись тучи, гремели грозы, по морской поверхности ходили огромные валы. Все, кто жил между морем и небом, были вечно во власти стихии. Здесь же, под водой, все оставалось спокойным, и ничто не мешало наслаждаться прелестью жизни.

На морском дне уже тысячи лет рос коралловый остров – во- площение мечты о прекрасном и вечном, не омраченном страстями и конфликтами.