По обе стороны любви
Шрифт:
— Что вы, Татьяна Сергеевна! И не оправдывалась я, а просто… ну…
— Просто умоляли ее чуть не на коленях: «А может быть, все-таки сможете?» Что это вы там выпрашивали, интересно, — окно помыть? Да чтобы она что-нибудь смогла, ей надо ультиматум поставить: «А иначе забирайте документы, и точка!» Да она всю школу должна генералить раз в неделю за то, что мы ее бандита который год по пять часов в день терпим!
Стул под Светкой предательски скрипнул.
И тотчас в ее сторону раздалось:
—
И далее при оцепенелой тишине все выслушали щелчок двери и удаляющийся цокот начальственных каблучков.
— Между прочим, чувство собственного достоинства — категория сословная, — спустя минуту сообщила Светлана в сторону двери.
Все медленно очнулись от оцепенения.
— Ну и что? К чему это? — вяло поинтересовалась Вероника.
— Да так, обществознание… А вообще-то, коллеги, я вам так скажу: дергать надо в Арабские Эмираты, вот что!
— В Эмираты? Зачем? — удивились в один голос Людочка с Вероникой.
— А затем, красавицы мои, что там эмират. Э-э-ми-и-рат! Шикодам, шикодам! — пропела Светлана и, поднявшись, прошла к окну, игриво покачивая бедрами.
Приоткрыла окно, выглянула и протяжно вздохнула.
Красавицы провожали ее недоумевающими взглядами.
— Ну и что ж, что эмират?
— А вот то самое, что надо! Ни тебе завучей, ни журналов, ни фронтальных проверок. Ни зарплаты сто долларов! Ибо другой менталитет. «Тысячу и одну ночь» в детстве читали? Так имейте в виду, это совсем даже не сказки! «Дошло до меня, о великий калиф…»
— А до меня чего-то не дошло, — призналась Людочка, — куда мы там со своей профессией? Языков не знаем.
— Молодая ты еще. Дойдет! — пообещала Светка, возвращаясь к своему столу. — Только, может, поздновато будет. А жаль — фактура перспективная!
Она вынула пудреницу, обмахнула нос, вздохнула.
— Совки мы совки! Жертвы народного образования. А туда же: некоторые пи-э-сы вздумали писать! Или романы? Ну ладно, молчу, молчу… Но ты мне скажи, синьора Вероника, если уж на то пошло: ты вообще-то с мужиками как? Это к вопросу об эротике. Сознавайся: запала на кого-нибудь хоть раз в этом году?
— Э-э… В каком смысле — запала?
— Ой, не могу! — Светка опять воздела глаза к потолку. — Хорошо хоть ученики не слышат… Я говорю, глаз положила? Ну, понравился хоть один? Прям детсад, честное слово!
— А-а, нет! То есть… ну конечно, иногда нравились некоторые, — оправдывалась Вероника. — Но чисто внешне. Ну честно, девчонки: вот смотришь иногда — вроде мужчина положительный, с интеллектом,
— Угу, с тобой все ясно. Тяжелый случай… Вот слушай, Людка, и запоминай: такое же и тебя ждет! Если не поумнеешь.
— Спасибо!
— Света, ну ты правда, сразу такой диагноз… Онколог! Патологоанатом!
— Да ладно тебе обижаться, Верка! Тяжелый случай — это когда женщине тяжело поднять глаза. Ну, если забот много или просто она не догадывается… А ты попробуй, попробуй! Увидишь вокруг много интересного. Улицы, мужчины, магазины! Я вот вчера перехожу Красную, и стоит малиновая такая иномарочка, «ауди», по-моему. И симпатичные такие два мужичка спрашивают: девушка, не подскажете, как проехать к ресторану «Пекин»? И кстати, не составите ли нам компанию? Я уже подумала было, но тут вспоминаю: дома бульон варится, Надька вот-вот из школы явится…
— Интере-е-есно! А как же Геннадий? Про мужа ты не вспомнила?
— Так я замуж за них и не собиралась! И вообще супруг мой не обижен, не переживай! До «ауди», правда, нам еще далеко, но колымагу свою на «калину» сменили, два года всего. На той неделе туфли ему купила английские. Такие классные, цвет маренго. Ну, говорю, Генка, теперь все девчонки — твои!
Вероника таращилась на Светку во все глаза. Как на фигуристку по телевизору, когда та делает прыжок в три оборота. А телезрители по большей части и катка-то вблизи не видели.
— Девочки, а что я в раздевалке слышала! — вспомнила Людочка. — Представляете, переодевается десятый класс, и там такая Косач, ну, волосы разноцветные, знаете? Я ключ ищу раздевалку закрыть, а она при мне рассказывает: была, говорит, в ночном клубе с друзьями, а там стриптиз! А стриптизерша, говорит, прикиньте, такая толстая корова, повернуться толком не может, с ноги на ногу еле переступает. Так я, говорит, тоже влезла на сцену и стала рядом с ней танцевать. Она блузку расстегивает — и я, она колготки стягивает — я тоже, все под музыку, типа синхронное плавание! Главное, рассказывает все вслух, меня даже не стесняется…
— Ну и правильно! Чего стесняться? — одобрила Светка. — Ты завидовать должна. И что — не погнали ее со сцены, значит?
— Куда там! Говорит, такой восторг, особенно когда в одних трусах остались! Приз зрительских симпатий дали.
— Во как! Слышала, Вероника Захаровна? Новое поколение выбирает топлесс! — победно объявила Светлана.
…Вечером Вероника уселась у трюмо и со вздохом подперла подбородок ладонью. Потом отодвинулась. Встала, выпрямилась. Повернулась вправо, потом влево. И снова со вздохом опустилась на стул.