По обе стороны реки

Быстров Владимир Иванович

— А ведь вы, Леонид Альбертович, сами виноваты в том, что случилось! Не станьте вы так артачиться, а согласитесь сразу на наши — очень, кстати, неплохие! — условия, сейчас, вместо того, чтобы валяться на этой грязной койке, лежали бы на пляже где-нибудь на Канарах! Слышали, наверное — в последнее время отдыхать там стало очень модным! У приличных, состоятельных людей, разумеется… Да и ваша семья была бы сейчас в полном здравии и благополучии! Так что, винить вам некого, кроме как самого себя! Но, повторюсь — случившегося уже не поправить, а дело нужно заканчивать… Предложение наше пока остается в силе — вы ведь живы и по-прежнему руководите этим вашим фондом, не так ли? Вот и думайте теперь, что вам дальше делать! Только не слишком долго думайте! Наше терпение тоже не безгранично, да и дело долго ждать не может… Иначе отправитесь прямиком вслед за вашими близкими!

— Ты, Пузырь, лучше не обо мне — ты о себе думай! — прохрипел

в ответ Быков. — В одном ты прав — дело еще не завершено и мы с тобой обязательно встретимся! Пусть мне даже с того света вернуться придется!..

Однако после этих слов Пузырь лишь презрительно хмыкнул, встал с табурета и направился к двери. У самой двери задержался на мгновение и, обернувшись к Быкову, небрежно бросил:

— Дурачок, да ты сам-то в это веришь?!.. Короче, на то, чтобы успокоиться и принять разумное решение даю тебе еще сутки! А дальше… Как говорит народная мудрость, что посеешь, то и пожнешь!

И коротко хохотнув, довольный своим, как ему казалось, весьма уместным и остроумным замечанием, вышел, громко захлопнув за собой дверь…

Угроза была высказана прямо и недвусмысленно, и Быков понял, что, как и предполагал следователь, теперь они продолжат убирать свидетелей, пока не будут уверены, что зачистили всех. В тот же день, сразу после дневного врачебного осмотра, он сунул под спортивную куртку пакет с документами и остатками денег и вышел во двор — якобы на обычную послеобеденную прогулку. Дойдя до огораживавшего больничный двор забора, с трудом — мешала закованная в гипс нога и два длинных костыля — протиснулся в давно примеченную им дыру в заборе и оказался на неширокой и тихой боковой улочке. Оглянулся по сторонам и, убедившись, что его появление не привлекло внимания редких прохожих, не спеша доковылял до соседнего перекрестка, где, как поведала ему медсестра, и находился тот самый «сэконд-хенд». Остававшихся денег ему едва хватило на то, чтобы купить пуховик и высокие зимние кроссовки — больничный халат оставил еще во дворе клиники, а гулять по улицам в одном, хоть и довольно теплом, спортивном костюме было явно «не по сезону».

Садиться в общественный транспорт Быков не рискнул, опасаясь привлечь ненужное внимание видом наполовину забинтованной и заклеенной пластырями физиономии и несуразно выпяченной вперед загипсованной ноги. Избегая центральных многолюдных улиц, окраинами добрался до развалин своего дома, достал из тайника заначку и так же не спеша заковылял к находившейся совсем неподалеку автотрассе, связывавшей их городок с областным центром. Здесь тормознул первую встреченную большегрузную фуру — дальнобойщики народ сердобольный, отзывчивый — и без особых приключений добрался до областного центра. Впрочем, там он задерживаться не стал, понимая, что теперь его ищут не только Пузырь и его подельники, но и милиция. Быков перебирался из одного населенного пункта в другой, меняя районы, города, области, используя для своих перемещений попутки, автобусы, поезда, самолеты, останавливаясь в малоприметных заштатных гостиницах, мотелях и кемпингах… От гипса избавился в крохотной амбулатории в отдаленном хакасском селе. Молодой сельский врач, попавший туда по распределению незадолго до развала Союза, забытый и брошенный своим руководством и уже полгода не получавший заработной платы, за скромное вознаграждение с радостью согласился снять с него изрядно надоевший гипс и даже подарил небольшую деревянную трость, случайно оказавшуюся в его медпункте. Зрелище усохшей почти вдвое, обтянутой желтоватой кожей ноги, Быкова, разумеется, обрадовало мало. Но, вспомнив известную пословицу — были бы кости, а мясо нарастет! — смирился с увиденным и, рассчитавшись с сельским эскулапом, отправился дальше. Мышечная ткань, действительно, восстановилось довольно быстро, а вот неправильно сросшаяся коленная чашечка так и осталась вывороченной на сторону — теперь, по-видимому, уже на всю жизнь.

Не лучше обстояло дело и с обожженной щекой. Кожа на ней покрылась корявыми бурыми пятнами и выглядела, словно сильно измятая и вымазанная томатной пастой бумага. Мясо на верхней губе заросло и вовсе плохо, отчего правый уголок рта постоянно оставался приоткрытым, выставляя, словно напоказ, два крайних клыка. «Прямо, как у Дракулы!» — невесело усмехался Быков, в очередной раз накладывая на щеку грим, и разглядывая полученный результат в зеркале. В качестве грима он использовал обычную дамскую крем-пудру интригующе-заманчивого «персикового» цвета. Помогала крем-пудра мало, лишь слегка затушевывая наименее заметные из шрамов и красных пятен от ожогов, и оставляя крупные, практически, без изменений. Впрочем, решил Быков, есть и определенная польза от той жуткой маски, в которую превратилось его лицо. «Ну, уж теперь-то меня ни по одной фотографии не узнают! И никакая пластическая операция не понадобилась!» — злорадно думал он, в очередной раз изучая свое отражение в зеркале.

Так

он добрался до Читы и лишь там, спустя почти два месяца после побега из больницы, к нему, наконец, пришло осознание того, что здесь, в Сибири ему помощи ждать не от кого. И уж тем более глупо и нелепо было, скрываясь от бандитов в небольших городках и заброшенных поселках, надеяться на некий счастливый случай, который помог бы ему совершить «справедливое возмездие». Для этого требовались совершенно другие возможности, связи, ресурсы, которыми он пока не обладал, и приобрести которые здесь представлялось малореальным. Тогда-то к нему и пришла мысль перебраться в Центральную Россию, ближе к цивилизации, прежним друзьям, связям и возможностям. Откладывать реализацию нового плана он не стал и, переночевав в зале ожидания в аэропорту, уже наутро вылетел в Москву.

Несмотря на пятичасовую разницу во времени, в Домодедово Быков прилетел поздно ночью — сказалась длительная задержка рейса при промежуточной посадке в Новосибирске. До первого рейсового автобуса, доставлявшего пассажиров до конечной станции метро, оставалось еще более 3-х часов, и, чтобы как-то убить это время, Быков купил с лотка один из толстых еженедельников «Экспресс — газета». И там, среди наполнявших еженедельник «светских» новостей, слухов и сплетен, между пошловатыми анекдотами и откровенными фотографиями полуголых девиц, в традиционной для подобных изданий рубрике «Криминальные новости» прочел сообщение, в корне изменившее все его планы:

КТО РАСКРУТИЛ ГЛОБУС?

Как сообщает наш восточносибирский корреспондент, несколько дней назад неподалеку от Братска, в одном из заброшенных карьеров на берегу водохранилища был обнаружен сожженный автомобиль «Ниссан-Лаурель», в салоне которого находились три мертвых тела. Поскольку тела сильно пострадали в огне, поначалу идентифицировать личности погибших не представлялось возможным. Однако вскоре по сохранившимся номерам на двигателе и кузове автомобиля удалось установить имя его владельца — им оказался криминальный авторитет Анатолий Левицкий, более известный под кличкой «Толян». Сопоставив эту информацию с другими найденными на месте преступления предметами и вещественными доказательствами, следователи пришли к выводу, что, с высокой долей вероятности можно предположить, что, помимо уже упомянутого Анатолия Левицкого, найденные тела принадлежат двум его ближайшим дружкам и партнерам по бизнесу: Николаю Пузыреву, по кличке «Пузырь», и Рудольфу Кунцу, носившему в криминальных кругах прозвище «Немец»…

Глава 12

Алексей, до того внимательно слушавший своего друга, неожиданно перебил его:

— Так это же здорово! Нет, я, конечно, понимаю — ты, наверное, хотел сам рассчитаться с этими уродами… Зато теперь у тебя руки чистые, без крови! А это, согласись, не так уж мало! Хоть по ночам будешь спать спокойно!

— Спокойно, говоришь? — саркастическим тоном переспросил Рыков. — Если бы… Там, в этой заметке упоминалось еще много чего… В том числе и моя фамилия! Короче, они — не корреспонденты эти, понятное дело, а следователи местные — сразу вспомнили и о покушении на меня — там же погибли мои жена с сыном! Чем не повод для мести? Но и это еще не все. Очень кстати пришлась им и гибель Кияшева! Мол, он специально был прислан из Москвы, чтобы расследовать мои — заметь, мои! — хищения средств фонда, и вдруг эта странная авария! А после — и снова, вдруг! — я и сам исчез загадочным образом!.. Ну, и завершающий аккорд, так сказать… Со счетов «Глобуса» буквально за пару дней до убийства этой троицы таинственно пропало более четырехсот миллионов долларов! В общем, такой пасьянс разложили — почище любого «королевского» будет! И, главное — всяко лыко в строку, все детали сходятся до мелочей!.. Я, когда всё это прочел, снова подумал — как же все-таки был прав следователь! Видимо, там и впрямь участвовали такие монстры, что нам, грешным, и не снилось! И, главное, как быстро и аккуратно все сделали — и бабки увели, и свидетелей ненужных убрали! Даже мой побег использовали — все стрелки тут же перевели на меня! Кстати, в этой же заметке сообщалось, что меня уже объявили в федеральный розыск…

— Теперь понятно, чего ты сюда забрался! — задумчиво заметил Алексей.

— Ну, да, — согласился Рыков, — тогда мне это казалось единственным выходом…

— Но сейчас уже столько времени прошло! Ты же не думаешь, что кого-то еще интересует, жив ты или нет? — спросил Алексей.

— Нет, конечно, — спокойно согласился с ним Рыков, — наверное, не интересует…

— Ну, так и живи себе спокойно! Забудь о них! Как сказал бы этот твой батюшка: «Мне возмездие, и Аз воздам»! Считай, что бог им и воздал, и преступники, как говорится, «понесли заслуженное наказание»!