По образу и подобию
Шрифт:
Он внимательно посмотрел на неё. Спросил:
— Кто это сказал?
— Роза!
— А… — Тим слегка пожал плечами. — Ну… Тогда правда. Роза, она должна знать точно.
— Харам не знать собственного возраста, Тим! — возмутилась Алёна.
Тим пожал плечами, и не ответил. Не выглядел он на пятьдесят семь нисколько. Мальчишка и мальчишка. Не ровесник, чуть старше. Что-то около семнадцати, из-за взгляда. Таких взглядов у четырнадцатилетних всё-таки не бывает. Алёна вспомнила Алексея Белоглазова. Ну, тот-то выглядел старше своего возраста! Тот на все двадцать выглядел или даже двадцать
— Роза была такой маленькой, — вдруг сказал Тим, не глядя на Алёну. — Я держал её на руках, вот так, — он показал, как. — А сейчас она сердитая и совсем взрослая, на руки уже не возьмёшь.
Алёна попробовала вообразить, как можно взять на руки декана Факультета Паранормальной Медицины, и поёжилась. Возьмёшь её, как же. Сейчас прям.
— А мать Розы ты хоть помнишь, Тим? — спросила Алёна.
Он быстро взглянул на неё. Отвернулся. И она сразу пожалела о своём дурацком вопросе. Нашла о чём спрашивать! И как.
— Зачем ты спрашиваешь такими злыми словами, Аля?
— Не знаю, — честно призналась Алёна. — Извини.
Он кивнул. Сказал, вставая:
— Давай посадим эти ёлочки? Солнце ещё не село.
— Давай, — вздохнула Алёна.
Какое-то время они работали молча. Работа была однообразной и не сказать, чтобы лёгкой. Тим копал, Алёна ставила в ямку деревце, как оно было, прямо с кадочкой. Стенки кадки со временем растворятся в грунте, такими их сделали нарочно. От ёлок исходил ровный поток тепла. Генномодифицированные. Как те яблони у Карского моря, так называемые «горячие» деревья. Логично. Планету медленно и неотвратимо забирала себе Великая Зима. Выжить в предстоящем ледяном веке могли только носители пирокинетической паранормы. Значит, следовало заменить наиболее важные, наиболее ценные породы деревьев — «горячими». Теми, которые смогут приспособиться к новым условиям.
Алёна почти видела лес, который возникнет здесь, на Южном склоне. Густой, обширный, «горячий» лес. В нём будет куда комфортнее жить, чем на промерзших насквозь равнинах, в том числе и за счёт выделяемого деревьями тепла. Да, это сокращает жизнь растения в два раза от обычного, если не больше. Но ели и сосны и так живут значительно дольше человека. Вполне приемлемая плата.
— Слушай, у тебя же неограниченная паранорма, — сказала Алёна, замаявшись носить ёлку за ёлкой от поддона к посадочному ряду. — Возьми, да так и притащи! По воздуху.
— Ничего, — отозвался Тим со смешком, — ручной труд облагораживает!
— Ага, как же, — угрюмо отозвалась девочка. — Да только я уже произошла из обезьяны в человека, зачем меня облагораживать!
— Я не в форме сейчас, — коротко объяснил он. — Не могу.
— Извини, — сказала Алёна.
Он кивнул. С силой воткнул лопату в дёрн, намечая место для следующей ямки. Алёна пошла к поддону за очередным саженцем. По сторонам не смотрела, задумалась. Очнулась от жуткого звериного рёва, увидела страшную медвежью морду буквально перед самым своим носом. С визгом отскочила, роняя кадку.
Медведь косолапо шагнул следом.
— Пошёл вон! — заорала Алёна, зачерпывая поток обеими ладонями, как учил Алексей.
Но в ответ на её пламя от медвежьей туши рванулся встречный огонь. Он смял, разметал защиту,
Медведь косолапо шагнул вперёд, алчно рыча. Он был очень голоден, белая шерсть свалялась в грязные висячие сосульки, от зверя отчётливо воняло смертью. Сейчас тебя будут заживо жрать, визжи, сколько хочешь.
Тонко хлопнуло. Медведь мотнул башкой, раскрыл пасть. И завалился на бок. Алёна шарахнулась в сторону от страшных когтей, вспахивающих дёрн в предсмертных конвульсиях. Споткнулась, упала. И увидела Тима — тот стоял с оружием в руках, в классической стойке. Вот опустил руку. Подошёл, протянул ладонь, помог подняться. Алёна ткнулась ему в плечо и разрыдалась от пережитого ужаса. В отчаянии подумала, что сейчас Тим что-нибудь скажет, едкое и насмешливое, а что ещё можно сказать такой дурной плаксе, не сумевшей справиться с каким-то там паршивым медеведем… и чему в школе на динамических тренировках учат… тоже, блин горелый, будущий спецназ…
Но Тим промолчал. Обнимал, гладил по голове, по спине. И молчал. От него пахло полем, полынью, а ещё — озоном.
— Институтские с дуба рухнули, — заикаясь, выговорила Алёна. — Медведь- пирокинетик! Идиоты! Уроды!
— Всё они правильно делают, — не согласился Тим. — Пойдём, присядь… На-ка вот, выпей.
Горячий чай. Алёна отпила немного, зубы стучали по краю кружки, — неприятно.
— Откуда у тебя «Шмель»? — спросила Алёна.
Тим посмотрел на оружие, которое так и не выпустил из рук.
— Да… — ответил неуверенно. — Завтра подумал: был медведь, надо взять.
— Завтра?! Тим!
Он пожал плечами. Сел рядом. Сказал:
— Всё дело в точке сборки. Как ты ощущаешь себя, как осознаешь. Твое текущее «Я есть», понимаешь? «Я есть» в прошлом, «я есть» в будущем, «я есть» в настоящем. Ты — есть — где?
— Я? — Алёна собрала на переносице складку. — Я сейчас здесь. С тобой.
— Да. Почти все люди есть — здесь и сейчас. Но некоторые есть в прошлом, а некоторые — в будущем. Это необычные люди. Тех, кто остался в прошлом, зовут сумасшедшими. А тех, кто живёт в будущем, иногда называют пророками.
— А ты? — напряжённо спросила Алёна. — Где есть ты, Тим?
— Везде, — абсолютно серьёзно ответил он.
— Не понимаю, — беспомощно развела руками Алёна.
— Даже Олег не понимает, — примирительно сказал Тим. — А Олег — самый умный человек на свете.
— А ты-то сам понимаешь?
— Я… — дёрнул он уголком рта, вздохнул и сказал:- Я глупее Олега…
Закатное солнце заливало мир кровавым багрянцем. Длинные тени от поддонов с саженцами протянулись синими стрелами к самым ногам. Алёна вспомнила, как отбросила в сторону кадку с растением, когда появился медведь, и вздохнула. Погибшую ёлочку стало внезапно очень жаль, в носу снова защипало. Девочка украдкой утёрлась, позаботившись, чтобы Тим не заметил. Тим старательно смотрел в сторону. Алёна осторожно вытянула у него из руки «Шмель».