По образу и подобию
Шрифт:
— Так куда мы идем? — вопрос звучит уже более требовательно, и ответ нужен прямо сейчас.
Что-то почуяла? Или просто заподозрила? Прямо за спиной Данди один из основных входов в холл с зоной буфетов, надо заставить ее сделать всего каких-то лишь пять шагов…
Появившихся из-за угла двоих секьюрити со стаканчиками с кофе в руках, Данди использует как отвлекающий фактор — мотнув головой в их сторону, произносит едва слышно:
— Мы уже рядом. Здесь нельзя оставаться — многовато людей.
И решительно переступает порог, заставив спутницу сделать то же самое.
Почти получилось.
А потом Данди ловит взгляд антрацитовых глаз и тут же переходит в боевой режим.
Клон кидается к выходу нечеловечески стремительно; Bond перехватывает ее в метре от съезжающихся дверных створок, она успевает лишь царапнуть длинными ногтями с идеальным маникюром по сверхпрочному пластику. Противники примерно равны по силе, так что Данди не удается удержать в тисках оба ее запястья — высвободившаяся левая рука клона внезапно трансформируется — кисть меняет форму, превращаясь в нечто, похожее на мини-гарпун, и вонзается в бок Bond-а, распустившись внутри тела как цветок с острыми когтями вместо лепестков.
Собрав всю силу имплантов, он подтаскивает клона к металлической конструкции, удерживающей декоративный навес над барной стойкой, и пристегивает ее правое запястье к стальной перемычке силовыми наручниками.
Спустя секунду они вновь глядят друг другу в глаза, просчитывая варианты и понимая, что оба проиграли — клон намертво прикован к месту наручниками, а Данди прикован к клону крючьями, впившимися изнутри в его тело. Позиция Bond’а теоретически более выгодна — он может вытащить «гарпун» и освободиться, правда в этом случае система выдает ему максимум пять процентов в качестве шанса на выживание, поскольку он не DEX и не обладает достаточным количеством имплантов, чтобы пережать все поврежденные сосуды, да и его система регенерации не столь совершенна.
Но клон Маарет проиграла не только свою жизнь, а нечто гораздо более для нее важное. Осознав это, она внезапно издает низкий утробный звериный вой и принимается сперва остервенело дергать скованной правой рукой, а потом впивается зубами в собственное запястье, пытаясь его перегрызть.
Данди отстраненно наблюдает за своим врагом, впервые проявившим чисто человеческие эмоции. Разумеется, даже при отсутствии прямой связи, ее перемещения отслеживают. И бомбу взорвут в любой момент — уже просто чтобы скрыть улики. А если связь восстановилась, то тем более взорвут.
Ему очень не хочется вытаскивать ту штуку из своего тела. Потому что шансы на выживание мизерные, даже если укрыться от взрыва за барной стойкой, а еще потому что будет больно, очень больно. Он что — боится? Так странно. Странное чувство.
Данди уже не глядит на клона, яростно вгрызающегося зубами в хрящевую ткань лучезапястного сустава на собственной руке, он смотрит на один из многочисленных голоэкранов, развешанных в холле. Там Морс. Вернее, он на сцене, сейчас как раз его выступление. Отчего-то нет звука, но Данди читает по губам.
…Не позволяй
И не позволяй себе отступить и пропасть
Твой последний шанс уже здесь…
Последний шанс… Последний шанс не только для него, но и для его человека. Стэн попал в беду, и если Данди умрет, кто ему поможет? Пять процентов это все-же лучше, чем ноль. Точно лучше.
Комментарий к Эпизод 9: День космодесантника
Музыкальные темы к эпизоду:
https://www.youtube.com/watch?v=EzCKrwOme2U
https://www.youtube.com/watch?v=8C5NLfYdZaE
========== Вместо эпилога ==========
Мэй переступает порог замка, ощущая такую тяжесть, словно ей в один миг стукнуло восемьдесят. Вокруг тишина — ни громких голосов, ни смеха, даже детвора на лужайке перед входом перебрасывается мячом без привычного гомона; движения детишек вялые, заторможенные. Лаки на сей раз в игре не участвует — прислонился неподалеку к стволу дерева со своей разрисованной битой наперевес, настороженно нахохлился. Господи, как же хорошо, что он успел тогда увести детей в убежище…
В кабинете главы ОЗК полный бардак — раскиданные документы, опрокинутые стулья, пролитый кофе и еще какие-то неаппетитного вида пятна на полу. Мэй машинально принимается за уборку, чтобы хоть немного отвлечься от воспоминаний о трех свежих могилах, появившихся нынче утром рядом со склепом герцогини Кассандрийской. Никто не предполагал, что все так обернется. Могил могло быть больше, намного больше, если бы не Ирэл, но это слабое утешение. Они ведь были совсем детьми, те трое — смешливый круглолицый с почти сросшимися на переносице густыми бровями Маратка Левин, что постоянно подтрунивал над Збышеком, хоть тот и был его шефом, и рисовал на него карикатуры на салфетках; худенькая угловатая Мышь, DEX-6 пяти лет от роду, одна из немногих армейских, кто не ожесточился и охотно пошел на контакт; Бонзо — DEX восьмилетка, друг Реми, молчаливый, серьезный и очень ответственный, Мэй возлагала на него большие надежды как на помощника. Боже…
В госпитале все койки заняты, Збышек улизнул к себе, несмотря на сотрясение и сломанные пальцы, клятвенно пообещав блюсти постельный режим, Сергей Петрович теперь хвастается всем плазменным ожогом на предплечье, который, безусловно, станет дополнительным доказательством того, что главбух ОЗК самый настоящий и очень боевой киборг.
Еще непонятно что делать с теми несколькими новенькими киборгами, которых люди Саманты заставили подчиняться с помощью полицейских жетонов и натравили на своих, один уже пытался удрать в джунгли. Надо поговорить с ними в первую очередь, но где взять силы?
— Не помешал?
Появившаяся на пороге фигура Ирэла как будто срывает внутри нее некий предохранитель — пол уходит из-под ног, кабинет расплывается перед глазами, горло сдавливает спазм, и, сделав стремительный шаг, она утыкается в грудь Аш-Сэя.
Мэй Ким, оплот уверенности, выдержки и профессионализма, рыдает будто маленькая девочка, взахлеб и навзрыд, выплескивая весь ужас произошедшего, горе настоящего и страх за будущее. А когда слезы иссякают, пытается отстраниться, но Ирэл мягко ее удерживает и, вынув из ее кармана неизменную упаковку салфеток, принимается вытирать ей щеки.