По осколкам разбитого мира
Шрифт:
— Если это из-за того, что я сказал тебе тогда… Про то, что к тебе чувствую… Извини. Я не хотел, чтобы ты отдалялась. И по-прежнему не хочу.
— Прости, Джувенел. Просто я… Меня предал мой любимый человек, и время сглаживает эту боль — и от предательства, и от ушедшей любви, — но очень медленно. Слишком медленно. Но хуже всего другое. Боюсь… Боюсь, я уже никогда и никому не смогу верить.
— Мне ты можешь доверять всегда.
Алексия помотала головой. Она видела боль, отразившуюся в глазах Джувенела — почти зеркальное отражение ее собственной.
Тот, кто долгие годы назывался ее другом, а после — женихом, тот, кто шептал ей слова любви и говорил, что не может дождаться, когда она станет его женой, похитил ее отца — или же позволил другим это сделать, что его вины не умаляло. Каждый день видел ее мучения, ее бесконечные поиски, но ничего не сказал. Хотел использовать ее, чтобы расшифровать дневник, а после сочетаться с ней браком как ни в чем не бывало. Жить, запутавшись в паутине собственной лжи, и продолжать нашептывать ей на ухо нежные признания в любви.
Вера Алексии в людей пошатнулась, треснула, как хрупкое стекло. И она не знала, что способно это изменить.
Джувенел кивнул и развернулся, чтобы уйти. Остановился.
— Если ты когда-нибудь захочешь поговорить со мной, о чем-то поделиться… Если тебе нужно будет дружеское плечо — помни: я всегда рядом.
И ушел, оставив Алексию в одиночестве, с дрожащими от переполняющих ее эмоций руками.
На следующее утро Скользящие вновь собрались внизу, чтобы, позавтракав, приступить к тренировкам. Но этот день обычным не был… Алексия практиковалась в стихийной магии, зачаровывая на лету стрелы Харма, в нескольких шагах от схлестнувшихся в схватке на мечах Джувенела и Вецвольда, когда до ушей ее донесся жуткий грохот.
Стрела Харма, улетевшая в сторону, ударилась наконечником о каменную стену и упала на пол. Джувенел и Вецвольд, застыв на мгновение, почти синхронно бросились вперед, к источнику шума… и тут же были отброшены назад мощной взрывной волной.
Харм упал на колени, а потом и вовсе завалился набок, очевидно, пораженный парализующими чарами. Алексия, с расширившимися от ужаса глазами смотрела на каменную арку, где застыла… Шелана Вескерли.
Быть того не может.
Поодаль громила с серой кожей держал за плечи отчаянно вырывающуюся Рейнару. Дани и Эбби нигде не было видно, но на их помощь рассчитывать точно не приходилось.
Алексия едва успела вскинуть руки, как услышала низкое рычание. Волколак с черной шерстью, припадая на мощные лапы, крался к ней. Пасть оскалена, в глазах цвета крови — бесконтрольная ярость. Это Алексию не остановило. Но прежде, чем ей удалось наложить чары, руки свело судорогой — от кончиков пальцев до занывших плеч.
— Нет, милая, этого тебе сделать я не позволю, — пропела леди Вескерли.
Алексия поняла, что совершенно бессильна что-либо сделать — она могла лишь стоять и смотреть, внутри сгорая дотла от злости. Пять Скользящих и она сама оказались беспомощны, как дети! Но в глубине души Алексия понимала — виной
А в голове, перемежая мысли, полные злости и разочарования, метались совершенно другие: как Шелане Вескерли удалось их найти? Как удалось пройти сквозь защищенную магией дверь? И… что она вообще здесь забыла?
Ответ пришел в тот момент, когда лезвие меча, вырванного из рук парализованного магией Вецвольда, уперлось в шею Алексии.
— Где Печать Силы? — прошипела леди Вескерли, крепко сжимая рукоять клинка.
Алексия похолодела. Значит, Шелана — одна из Венетри. Страшно представить, как глубоко пустили они корни в Альграссе. Но… откуда она знает о Печати Силы? Она поискала глазами Эбби, и снова не нашла. Это придало ей сил.
Вскинув подбородок, Алексия процедила:
— Не знаю. А даже бы знала, ни за что не сказала тебе.
Это было правдой — ведь в межпространстве Печать прятал Джувенел. Шелана это поняла, и вспышка разочарования в ее глазах сменилась яростью.
— Так узнай, если не хочешь, чтобы твоя младшая сестра осталась одна - одинешенька в Бездне.
Гнев затопил Алексию до краев.
— Она не останется в одиночестве. А я ничего тебе не скажу.
Клинок чуть сильнее вдавился в ее шею. Полыхнуло огнем — кажется, лезвие пропороло тонкую кожу.
— Ну как хочешь. Значит, я буду убивать вас всех по одному, пока не узнаю правду.
— В этом нет необходимости. Я отдам тебе Печать.
Голос принадлежал Джувенелу.
Шелана склонила голову набок, как большая хищная птица, и с интересом изучала лежащего на полу обездвиженного рунного мага.
— Я спрятал Печать Силы в межпространстве. Я отдам тебе ее — только отпусти Алексию.
— Джувенел, прекрати! — вскричала Алексия. — Моя жизнь — ничто по сравнению с жизнями сотен тысяч. А у нас еще есть шанс их спасти!
— Шанса нет, Алексия, — упавшим голосом сказал Скользящий. — Сновидица мертва. Мы лишились последней возможности остановить Слияние.
— Нет, Джувенел, нет! Ты же сам говорил мне — нельзя сдаваться!
— Но только не в этом случае. Только не тогда, когда на кону стоит твоя жизнь. Для меня сотни тысяч жизней — ничто, если ты погибнешь.
— Какая прелесть, — растроганно протянула Шелана Вескерли. — Как все это мило и трогательно! Джувенел, верно? Я слышала о тебе. Ты еще помнишь Тревора Таррела? Он жаждет увидеться с тобой.
— Он жив? — Кажется, для рунного мага это явилось неожиданностью.
— О да. — Шелана хищно улыбнулась. — Жив и очень зол на тебя.
Джувенел взглянул на Алексию. Той пришлось повернуть голову, рискуя порезать горло лезвием меча, чтобы только посмотреть Скользящему в глаза.
— Мне плевать, — процедил он. — Я отдам тебе Печать Силы… а потом — будь что будет. Только отпусти ее.
— Джувенел…
— Тихо, дитя, тихо, — опасно сверкнув глазами, произнесла Шелана. — Не мешай своему возлюбленному совершать подвиг ради тебя. Ведь нам обеим это на руку, не так ли?