По праву зверя
Шрифт:
Обняв себя руками, я, опасливо оглядываясь, медленно шла коридорами, которыми меня вел вчера Каир. Один из них проходил через террасу, и я остановилась у перил, рассматривая небольшой садик с фонтаном.
— Хайди…
Обернувшись, я увидела Рамиса. От него вчерашнего, пожалуй, осталась только легкая бледность и слегка темнеющие круги под глазами. Мужчина стоял, сложив руки в карманы брюк, красная рубашка подчеркивала смуглый цвет кожи. Теперь он выглядел как должен — опасный, собранный и готовый ко
— Как самочувствие?
— Как видишь, — пожал он плечами и направился ко мне. — А ты как?
— Нормально, — наградила его пристальным вниманием. — Невыносимо сидеть постоянно в комнате.
— Это сейчас самая невыносимая вещь в твоей жизни? — пытливо прищурился на меня он.
— Почему ты спрашиваешь? — смутилась я.
— Этот твой мужчина… — Я прерывисто вздохнула, отводя взгляд на сад. — Ты уверена, что хочешь с ним остаться? — напирал он.
— Вы же уже обсудили условия, — пожала я плечами. — И да. Он вытащил меня из… — я замялась, не зная, что говорил ему Блейк.
— Из лодки, я в курсе, — кивнул Рамис.
— И обещал вернуть меня домой, — кивнула я.
— Он пользует тебя против воли, — вдруг жестко процедил Рамис.
Прозвучало так, будто мужчина обозвал меня шлюхой.
— Это наше с ним дело, — процедила. — Тебе не все равно? Ты послал его подставлять за тебя голову и остальные части тела, чтобы получить то, что хочешь… Какая тебе разница?
— Не хочу отдавать тебя ему, — схватил он меня за запястья и притянул к себе. — Ты попала в безвыходную ситуацию, и он этим пользуется!
— То есть тебе извлекать пользу можно из ситуации, а мне нет? — усмехнулась я. — Он обещал вернуть меня домой, а ты — что поможешь ему выполнить обещание, когда он сделает то, что нужно тебе. Так чем я отличаюсь?
Рамис зло играл желваками:
— Я могу платить цену, ты — нет.
— Каждый расплачивается так, как может, — и я вырвала руки из его хватки, намереваясь сбежать.
Но он не дал:
— Хайди! — преградил мне путь к отступлению. — Стой… — поднял ладони в воздух, — прости… Я не хотел так начинать…
Я тоже не хотела. Рамис был важен, если так ему огрызаться, я точно не помогу Блейку. Вообще прогибаться не умела никогда. Все эти вещи, типа «улыбнуться вовремя начальнику смены хирургии, чтобы поставил отработку на обед, а не на глубокую ночь» или «надеть юбку покороче, чтобы итоговая оценка вышла получше», были не для меня. Может, пора и тут свои принципы подкорректировать, ведь речь идет уже не об оценке, а о жизни. Как в настоящей практике. Будто меня все же до нее допустили таким суровым образом.
До зубовного скрежета захотелось вернуться пред ясны очи Ходина и предъявить свои требования на пересмотр его заключения. Я знала, что могла — назначить новую комиссию и медэкспертизу, доказать, что он ошибся, что
— Ты тоже прости, — моргнула я, опуская плечи.
— Выпьешь со мной кофе?
— Да, — закивала.
— А потом у меня к тебе будет предложение, — многозначительно заметил он и повел рукой в приглашающем жесте.
— Что за предложение? — насторожилась я, опасаясь, не слишком ли быстро достигаю поставленной цели.
— Каждый третий день в моей клинике я принимаю больных детей… — вышагивал он неспешно в сторону ступеней, ведущих в сад.
Густые запахи зелени дразнили обоняние, отвлекая от моего уже почти родного яблоневого, который будто напоминал про Блейка и не давал забыть. Все ближе журчала вода, а когда ноги спустились на мягкую пружинящую траву, я чуть не застонала — так захотелось снять ботинки.
— …Нередко этим детям требуется помощь посерьезнее осмотра, а врачей у нас не хватает…
Сердце против воли забилось чаще.
— У меня нет диплома, — бросила на него настороженный взгляд. — Я… не закончила обучение.
— Хайди, — мягко усмехнулся Рамис. — Здесь важны практические навыки, а не то, что написано на бумаге.
40
— Ты спасла мне жизнь.
— Да, только это ничего не значит, — бросила я.
Рамис остановился:
— Это многое значит для меня, — в голосе послышались раздражение и обида.
— Разве? — обернулась я. — А мне кажется, это не вошло в счет, который ты предъявил Блейку за наше возвращение домой.
Он стиснул зубы так, что желваки побелели, и медленно приблизился:
— Для тебя я сделаю все, что захочешь. Прямо сейчас. Для него — нет. Он — не человек, держит тебя силой и пользуется тобой… — Он наклонился ниже, заглядывая в глаза, и я еда сдержалась, чтобы не отшатнуться. — Хочешь домой? Одна?
Тварь.
— Я не брошу его. Он спас мне жизнь.
И Рамис это знал!
— Тогда напоминаю, что мы шли пить кофе, — повел он рукой. — И обсуждать, можешь ли ты работать в моем госпитале.
— Я буду работать в твоем госпитале. — Все лучше, чем сидеть в комнате днями напролет. — Это волнительно, но я бы попробовала.
Мы вышли на полянку с накрытым столиком на одного, но прислуга уже суетилась вокруг, готовя кресло и приборы для меня.
— Отлично, — отодвинул он мне стул.
Усевшись, я спрятала ноги под столик и стянула с ног ботинки, едва не застонав от наслаждения, когда стопы погрузились в прохладную пружинящую траву.
— Тогда у меня к тебе еще один… вопрос. — Он уселся напротив и посмотрел в глаза. — Позволишь тебя одеть? И обуть. — Я смущенно закусила губы, опуская взгляд. — Хайди, ты мне жизнь спасла, я могу тебя хотя бы так отблагодарить?