По прозвищю "Царь"
Шрифт:
Участник чемпионата мира: 1994 г., 2002 г.
Участник чемпионата Европы: 1996 г., 2004 г.
Чемпион Европы среди молодежных команд: 1990 г.
Обладатель приза «Лучшему дебютанту» чемпионата СССР: 1987 г.
Награжден медалью «80 лет Госкомспорта России»
Глава 1
ДИКИЕ СЛОВА ЯРЦЕВА
…Я еще надеялся, что это не конец. Ждал предложения от «Спартака», но оттуда никто так и не позвонил. И постепенно я смирился с тем, что приходится заканчивать.
…Свой телефон я отключил. В
Кто-то скажет: Мостовой вовремя повесил бутсы на гвоздь. 35 лет — возраст для футболиста солидный. Из-за травм многие заканчивают гораздо раньше» Но я хотел большего. Всегда говорил знакомым: буду играть, пока коленки не сотрутся. Они в ответ шутили. Вот и летом 2004 года верил — еще годик-два попылю. Роковой матч с Испанией перечеркнул эти надежды.
После той встречи, к которой вернусь еще не раз, я пребывал в полнейшем шоке. Больше всего резанули слова Ярцева: «Мостовой не футболист». Это же надо было такое придумать!
Удивительно слышать, что я средненький игрочок, после семнадцати лет в футболе, после «Спартака», после моих сезонов во Франции, в «Сельте», где я был капитаном. Ладно бы сравнили с Марадоной. Но в пример ставились игроки, которые добились в футболе гораздо меньшего, чем я. Мол, вот они футболисты, а Мостовой — никто. Дикость!
Да, у меня непростой характер — спортивный, боевой, жесткий. Я всегда говорю то, что думаю, никогда не прячусь за чью-то спину. Хотя в жизни стеснительный.
Впрочем, в моей карьере уже была похожая история. В 1997 году сборная России, которой руководил Борис Игнатьев, играла отборочный матч с Кипром. На последней минуте при счете 1:1 я упустил очень хороший момент. Выгодный, голевой. Бил головой с трех метров, но мяч попал в кочку и изменил направление полета. В итоге в сборной на меня повесили всех собак и на год забыли о существовании такого футболиста, как Мостовой. В клубе я был стабильно одним из лучших, а в сборную не звали, хоть ты тресни! Уже тогда недоумевал: ну как так можно?! Оказывается, можно.
Вот и через семь лет я стал крайним, Мой бедный телефон не умолкал в течение месяца. Откуда только журналисты не звонили: из Испании, Португалии, Франции, Германии! Я отключал сотовый на целые дни,
Эмоции журналистов мне понятны: Россия на том чемпионате была представлена всего двумя игроками, которых в Европе знали и уважали, — Мостовым и Аленичевым. Что же произошло, почему Ярцев так посту* пил? Никто не понимал — не понимал и я. Зачем стоило из моих в общем-то обычных послематчевых комментариев раздувать скандал?
Тот момент я помню как сейчас. Проиграли, причем по делу. Иду из раздевалки, вижу толпу журналистов с телекамерами. Кричат: «Александр, несколько вопросов». Останавливаюсь, несмотря на то что настроение отвратительное. Игра очень сильно разочаровала.
И тут вопросы начинают лететь на меня один за другим, На разных языках — испанском, французском, португальском. Вокруг меня столпилось человек сорок. Я как могу отвечаю. Спрашивают:
— Почему команда в конце матча не бежала? Отвечаю:
— Наверное, не хватало «физики».
— Почему?
—
Разумеется, задали вопрос о шансах на выход из группы — ну так они действительно заметно снизились. Тем более что следом предстояла встреча с хозяевами турнира. Глупо было делать хорошую мину при плохой игре и говорить, как у нас все замечательно. Я сказал что-то криминальное? Сомневаюсь. А меня выставили натуральным врагом народа. Это нормально?
К сведению
Мнение Мостового во многом подтвердили слова его партнера по сборной России — Ролана Гусева. Он тоже косвенно пожаловался на изъяны в тренировочном процессе при Ярцеве. «Во время матча с Испанией у меня было такое впечатление, будто только что уже провел одну игру и сразу вышел на вторую», — заявил Гусев.
…После возращения домой, в Испанию, у меня наступила самая настоящая апатия. Чемпионат Европы если и смотрел, то урывками. Думал: «А зачем он мне нужен?» Сначала в душе была обида — огромная, сильно засевшая внутри меня. Это же беспрецедентный случай в мировой практике, когда футболиста во время чемпионата Европы отчислили по столь непонятной причине. Тем не менее я старался не раздувать эту тему в СМИ. Дал два-три интервью, но в них сказал, что зла ни на кого не держу, что каждый поступает так, как видит эту жизнь, и что время само расставит все по своим местам. С Ярцевым я больше не общался. Не видел в этом необходимости. Человек задел мое футбольное имя, на которое я работал столько лет. Именно работал, а не получил на халяву! Хотя у нас пятьдесят процентов футболистов выезжают за счет имиджа. Забил красивый гол и три месяца ходит героем! Я же прошел через многие испытания и трудности, чтобы добиться того, чего добился. И репутацию сильного футболиста, уважаемого в Европе, заработал в первую очередь своей игрой. В России за последние десять—пятнадцать лет было не так-то много игроков, которые долго и стабильно выступали на высоком уровне. Спрашивается: могли ли не задеть меня слова Ярцева?
После чемпионата Европы все мои беды сплелись в один клубок. Началось разбирательство с «Сельтой», которая задолжала приличную сумму по контракту. Серьезные проблемы были и в семейной жизни…
В психологическом отношении самыми сложными оказались первые месяцы после чемпионата Европы. Я еще надеялся, что это не конец. Ждал предложения от «Спартака», но оттуда никто не позвонил. И постепенно смирился с тем, что придется заканчивать. Хотя друзья — Коля Писарев, Игорь Шалимов — не раз говорили мне: ты еще не сказал своего последнего слова.
Есть мнение, что, завершив карьеру, спортсмен попадает в другую действительность. У меня такого крутого перехода не было. У футболистов, играющих на Западе, свободный распорядок дня. Утром проснулся, позавтракал, потом два часа потренировался, и все — в час дня ты свободен. Личного времени сколько угодно. Единственное, что изменилось: раньше я все-таки готовил себя к тому, что каждый день надо ехать на тренировку, а в выходные — на матч. Теперь же по субботам и воскресеньям иногда не знал, что делать. Старался занимать себя чем-то другим. Стал поигрывать в теннис. Я вообще по жизни человек спортивный.