По пути Ясона
Шрифт:
— Что ж, хоть кто-то нас ждет, — проговорил я.
— Если это тот «Товарищ», о котором я думаю, — сказал Адам, — я его знаю. В прошлом году он участвовал в регате больших парусников. Это учебный корабль с прямыми парусами.
Мы продолжали путь, пользуясь попутным ветром, благодаря которому «Арго» делал почти 4 узла. Солнце наконец-то разогнало пелену, и чем светлее становилось, тем ярче делалась морская вода, светло-зеленая там, где лежали отмели. Мы словно плыли по жидкой яшме. Тучи исчезли, лишь на горизонте маячили облака нежного жемчужного оттенка, а воздух после дождя был свеж и будто светился, как случается иногда после грозы. Неожиданно там, где небо сливалось с водой, показались три черных пятнышка. Я взял
Затем сделался видимым и корпус парусника. Это и в самом деле был «Товарищ», трехмачтовый барк с прямым парусным вооружением, учебный корабль советского флота. Его силуэт хорошо знаком по тысячам открыток и календарей; он прошел все океаны планеты и участвовал в большинстве гонок и регат для парусных судов. Словом, «Товарищ» известен любому истинному поклоннику парусников, а в этот утренний час он выглядел кораблем из сказки — солнце подсветило пирамиды его парусов и ослепительно-белый корпус на фоне жемчужных облаков и прозрачного зеленого моря. Судя по курсу «Товарища», на барке нас заметили.
— Вот это, — проговорил один из аргонавтов, — я называю торжественной встречей.
«Товарищ» лег на параллельный курс в каких-нибудь 100 ярдах от «Арго». На фоне белоснежных парусов виднелись черные фигурки кадетов, убиравших полотна и подтягивавших шкоты. Верхние паруса исчезали один за другим и аккуратно скатывались. Затем «Товарищ» описал полукруг и занял позицию по нашему левому борту. Послышался сигнал боцманской дудки — мы отчетливо его расслышали, — и советские кадеты трижды подбросили вверх свои бескозырки и трижды прокричали «ура»; действо напоминало отлично срежиссированное гимнастическое представление. Аргонавты, сидевшие на скамьях изрядно потрепанной галеры в своих лохмотьях и обносках, с разношерстным скарбом, бочонками и мешками под ногами, во все глаза смотрели на безупречный барк, сверкавший свежей краской и отполированными до блеска металлическими поверхностями (двести или около того кадетов неделю за неделей наводят на этом корабле порядок под присмотром боцмана и офицеров).
Между тем показались и другие суда — яхты из Батуми, которые постепенно вырисовывались на северо-западе. На первой яхте большими 4-футовыми буквами было написано «Колхида»; по всей видимости, в Грузии хорошо помнили древние предания. «Колхида» приблизилась, заложила вираж и легла на курс с другого борта «Арго». «Добро пожаловать! — крикнули нам с яхты по-английски. — Добро пожаловать в Грузию!» Рулевой яхты потрясал бутылкой — должно быть, с игристым вином: когда он наконец вытащил пробку, из горлышка выплеснулась пена. Экипаж яхты разобрал стаканы, поднял их в тосте, все выпили, а потом кинули опустевшие стаканы в море.
— Эй, а нас угостить? — деланно возмутился Тим Редмен.
Грузины заулыбались, закивали; «Колхида» подошла к нам почти вплотную, и на «Арго» передали три бутылки с вином.
Я посмотрел на «Товарищ», вдоль борта которого подпрыгивали и махали руками люди, различил телевизионную камеру, нацеленную на «Арго», и на шкафуте — компанию крепких ребят в синих спортивных костюмах. Они выглядели как футбольная команда, позирующая для групповой фотографии. Тут я вспомнил, что мне обещали прислать на борт «Арго» группу советских гребцов. Вероятно, это они и есть.
Наша резиновая лодка двинулась к «Товарищу» — ей выпало поработать челноком. Одним из первых на борт галеры поднялся коренастый круглолицый человек и с улыбкой протянул мне руку. Я сразу узнал его по виденным ранее фотографиям.
— Вы Юрий Сенкевич, — сказал я. — Спасибо, что все устроили. Мы никак не ожидали такой встречи!
— Рад, что вам понравилось, — ответил Юрий. — Мы ждем вас уже два дня, и все просто извелись от нетерпения.
На
— Можно нам погрести? — спросил их старший.
Марк Ричардс закатил глаза в притворном изумлении.
— Да ради бога! Вот, держите!
Он поднялся со скамьи, уступая свое место грузинскому атлету, который взялся за весло и делал несколько пробных гребков, привыкая к рукояти; движения выдавали в нем опытного гребца. Как выяснилось, все новоприбывшие профессионально занимались спортом, имели присуждаемое в СССР звание мастеров спорта, двое оказались гребцами на каноэ, а старший группы носил звание чемпиона Спартакиады народов СССР. Даже жизнерадостный, несколько менее стройный, чем остальные, человек, сразу же предложивший сменить меня у кормила, был спортсменом, удостоенным различных наград.
На палубе «Арго» сделалось неимоверно тесно, и тут прибыли официальные лица — во главе с мужчиной в парадной форме старшего офицера пограничной охраны с аксельбантами и множеством золотых звезд на кителе. Он не столько проверял наши документы, сколько штамповал печатью «Арго» — с очертаниями галеры — чистые листы бумаги и конверты. К Юрию Сенкевичу присоединился его сын Николай. Меня представили невысокому, чрезвычайно подвижному и компетентному на вид человеку, судя по черным волосам и глазам — настоящему грузину; это оказался Нугзар Попхадзе, председатель грузинского телевидения, возглавлявший также комитет по встрече «Арго». Он сразу, что называется, взял быка за рога. Как далеко мы намерены пройти сегодня? Быть может, мы достигнем города Поти в устье Риони?
Нет, это слишком далеко, ответил я, но если ветер продержится, мы придем в Поти на следующий день.
— Отлично, — сказал Нугзар, потирая ладони. — Мы будем вас ждать.
Больше он ничего не сказал, а я не уточнял, хотя лукавинка в его взгляде должна была меня насторожить.
С Нугзаром прибыл еще один мужчина, в котором издалека угадывался ученый; честно говоря, редко приходится видеть, чтобы человек науки — очки, благообразная седина — с таким удовольствием взбирался на борт гребной лодки. Это был профессор Отар Лордкипанидзе, чье имя я хорошо узнал в последние три года, с тех пор как занялся изучением фактологической основы преданий о Ясоне и аргонавтах. Этим именем были подписаны многие прочитанные мною статьи о ранних контактах греков с Колхидой. Кроме того, профессор руководил знаменитыми раскопками греческой колонии Вани на берегу реки Риони, выступал с неизменно содержательными докладами на международных конференциях и возглавлял престижный Центр археологических исследований Академии наук Грузинской ССР.
— Мы ждем вас в Вани, — сказал профессор. — Всем очень хочется с вами повидаться. А я собираюсь повозить вас по Грузии и показать вам те места, которые вы пожелаете увидеть.
Рассыпаясь в благодарностях, я не мог не задаться вопросом, а чем обернулись бы все приготовления радушных хозяев, случись «Арго» не дойти до Грузии. В конце концов, у нас ведь не было твердой уверенности, что мы сумеем проделать весь путь. Мы вполне могли не справиться с босфорскими течениями или затонуть в шторм У Синопа. Здесь, в Грузии, и на более высоком уровне, в Москве, явно приложили немалые усилия к встрече с нами — месяцы на планирование и подготовку, выделение ресурсов, уточнения расписания, отбор и тренировки команды гребцов, дежурство «Товарища»… И все ради какой-то крошечной лодчонки, которая ползет со скоростью улитки то на веслах, то под парусом к берегам Грузии! Я порадовался тому, что не подозревал о своей ответственности перед этими людьми, пока «Арго» находился в море, — так было куда проще наслаждаться гостеприимством.