По секрету с того света

Андреева Валентина Алексеевна

Наташка записала номер мобильного телефона Силкиных, пообещав Ксении устроить консультацию в своей клинике.

…Утро было прохладным, но солнечным. Выяснив, что к Силкиным пока никто не приезжал, мы установили у кухонного окна наблюдательный пост. Баба Тоня не могла понять, почему мы медлим, не идем в лес. К половине десятого стало ясно, что оснований задерживаться в кухне больше нет. К тому же пятая чашка чая вызывала стойкое отвращение. Уже на четвертой я подумала, что могла и ошибиться насчет приезда гостей к Силкину.

Поход за грибами был обставлен шумно, чтобы Михаил знал – мы никого не обманывали и действительно приехали за грибами. Громко переговариваясь, то и дело окликая, как назло, никуда

не отходившую от нас собаку, мы направились к мосту, чтобы попасть в сосновый лес как советовала Ксюша. На самом деле было решено продолжить наблюдение из-под ближайшего лохматого куста. Однако, лохматых кустов, как впрочем и других, в сосняке не было. Были высокие, ровные – одна к одной – сосны и упругий ковер хвои под ногами. И еще эти самые грибы. Такого количества я вообще не видела. Словом, мы увлеклись. Часов не наблюдали. Просто нечего было наблюдать: Наташка свои оставила дома, понадеявшись на мои, а я их потеряла почти сразу же, как только пошли боровички. Правда, потом, уже дома, они нашлись – на дне корзинки.

Трудно сказать, сколько мы бродили: корзины, одолженные бабой Тоней, были давно полны и оставлены под самой заметной сосной на краю леса, однако Наталья никак не желала возвращаться. В результате препирательств я с двумя корзинками отправилась домой, а Наталья с пластиковыми пакетами понеслась в березовую рощу.

Поднимаясь с моста на пригорок, я увидела у дома Силкиных светлую машину, но сделала вид, что мне это совершенно не интересно – стала внимательно изучать тропинку, по которой шагала. Значит, я все-таки была права в расшифровке вчерашнего телефонного разговора Михаила. Неожиданно прямо перед собой я увидела на тропинке две пары мужских ног: одна – в кроссовках, другая – в ботинках. Подняв испуганный взгляд, я узрела ухмыляющегося Михаила и серьезного усатого молодого человека лет тридцати отроду. В очках, голубых фирменных джинсах и спортивной рубашке. На голове ежиком торчали темные волосы. Симпатичным его никак нельзя было назвать. Лицо сосредоточенное, сердитое, даже скорее злое. Я была абсолютно уверена, что не видела его раньше и не захочу видеть впредь.

– Поход удался! – как мне показалось, с оттенком иронии произнес Михаил. – Давай корзинки, поднесу до дома.

Незнакомец молчал и буравил меня взглядом через очки. Демонстрируя полное равнодушие к его персоне, я протянула ношу Михаилу.

– Представляешь, Наташку не смогла уговорить домой вернуться. Теперь уж точно на пару дней задержимся. Ей бы сейчас твои грабли! Или косу! На следующий год попробуем на Валдай съездить. Только уже с мужьями. Они – на рыбалку, мы – в лес, – болтала я без передыху, не давая спутникам и слова молвить, хотя оба несколько раз порывались что-то сказать. Почему-то казалось, что незнакомец хочет спросить о том, о чем не хотелось бы говорить правду. У самого дома бабы Тони молодому человеку все-таки удалось задать свой вопрос:

– А ваш муж, случайно, не под арестом?

Я вздрогнула, потом медленно поставила корзинки на крыльцо, медленно повернулась к Михаилу:

– Этот господин когда-то серьезно ударился головой? – Михаил неопределенно пожал плечами. – Странно. Ему нельзя доверять управление автотранспортными средствами.

– Почему вы не хотите ответить? – сердито спросил незнакомец, и я, наконец, удостоила взглядом его очки.

– Вы считаете себя вправе шутить надо мной?

– Это не шутка.

– Тогда вообще не считаю нужным с вами разговаривать. – Я шагнула к крыльцу, но была остановлена тихой просьбой Михаила:

– Ирочка, ответь ему, пожалуйста. – В голосе Михаила не было никакой угрозы. Только спокойствие. И я тихо и спокойно соврала:

– Мой муж на даче бурит скважину. А я с большой радостью слиняла на пару дней с подругой от почетной обязанности кормить и поить ораву

мужиков. Клятвенно заверяю, что согласие супруга получено. – С чувством обиды на лице (жаль, что со спины его нельзя было увидеть) я поднялась на крыльцо, даже не взглянув на грибы.

Обессиленно опустившись на табуретку в кухне, я уставилась на свои руки. Они дрожали мелкой дрожью. Кажется, мы с подружкой серьезно вляпались. Осторожно выглянув в окно, я увидела Михаила, подходившего к своему дому. Напарника с ним не было. Очевидно, он где-нибудь замаскировался и поджидал Наташку. От этой мысли совсем похужело и даже стало подташнивать. Я спешно продумывала, как перехватить подругу. Получалось – никак. Встречать ее явно нельзя, чтобы не вызвать подозрений.

Скрипнувшая дверь кухни заставила меня подскочить, и я потеряла бы сознание от страха, если бы в дверях тут же не появилась Денька и улыбающаяся физиономия Наташки. Впрочем, улыбка быстро превратилась в гримасу, едва подруга узрела выражение моего лица. Торопливо, не выговаривая до конца слов, я, как могла, изложила суть дела. Наташка широко перекрестилась.

– Какое счастье, что я прошла огородом! Успокойся, он не мог меня видеть. Теперь толком скажи, как этот козел выглядит? Стараясь говорить внятно, я довольно толково обрисовала незнакомца.

– Я так и подумала, – неожиданно для меня сказала Наташка. – Это тот самый козел из автосервиса, который звонил нам домой. Николай! Ну я сейчас ему устрою! Сейчас у него глаза повылазят!

Подруга вихрем умчалась в комнату, Денька за ней и только я поплелась еле-еле – ноги дрожали. По комнате летали вещи. Наташка, несмотря на врожденную аккуратность, с остервенением рылась в сумках, расшвыривая шмотки куда попало, в том числе, и на меня. Как ни странно, это привело меня в чувство, и я предприняла робкие попытки узнать, что происходит, но пришлось довольствоваться Наташкиным «да погоди ты!». Все стало более-менее ясно минут через десять: передо мной стояла этакая бабища в безумном каштановом парике, с черными густыми бровями и густо накрашенными ресницами. Помада на подрисованных полных губах отливала свежеотжатым морковным соком из корнеплодов сорта «Витаминная». Самое ужасное зрелище представляла собой фигура подруги. Четыре маленькие подушечки-думки, мастерски привязанные с помощью пояска от халата и какой-то веревки, и зафиксированные еле-еле натянутыми и порванными при этом колготками, увеличили Наташку минимум до пятьдесят шестого размера. Джинсы упорно не налезали на талию, и она подвязала их очередной веревкой. За пазуху было засунуто по два небольших полотенца. Широкая трикотажная ночная майка с пикантной надписью «I LOVE YOU» была чуть-чуть тесновата в груди, но зато полностью скрывала подвязанные джинсы. Как хорошо, что дома не было бабы Тони!

Собаку оставили дома. Наташка, подхватив пакет с грибами, отправилась огородами на улицу, чтобы торжественно появиться у дома со стороны фасада. Я в халатике без пояса отправилась якобы высматривать ее появление.

Наташка не заставила себя ждать. Переваливаясь с ноги на ногу и, отдуваясь, она тащила пакет с грибами, прижав его к груди и, завидев меня, басом укоризненно сказала:

– Ручки лопнули.

– Наташка! Наконец-то. Я уж волноваться начала, – немного запоздало воскликнула я и подскочила, чтобы принять пакет.

– Сама донесу, – решительно отстранила меня подруга и, демонстрируя под майкой необъятный зад, кряхтя, поднялась на крыльцо.

Краем глаза я успела заметить приоткрытый от изумления рот Николая, стоявшего у соседнего забора. Ничуть не скрываясь, он нагло смотрел в нашу сторону. Когда подруга скрылась в доме, я оглянулась и, сделав вид, что только сейчас увидела Николая, громко крикнула ей вслед:

– Здесь какой-то придурок объявился! Маньяк, по-моему. Надо бы сообщить куда следует.