По секрету всему свету
Шрифт:
Мы получили с сестрой по инструменту и приступили к работе. День был в самом разгаре, солнце жгло спину и резало глаза. Даже надвинутая на брови косынка, не помогала.
– Так, что согнулись, как вопросительные знаки! – строго, но тихо произнес отец, показывая, как нужно стоять и тяпать. – Вот так, спину ровно, срезать траву наискосок, а не зарывать в землю, – и его стройная высокая фигура, с крепкими мышцами, сделала показательные выступления перед нами. – Поняли?
– Да, – ответила я за нас, чувствуя, что силы меня покидают, и так захотелось пить. Облизывая губы языком и морщась от солнца, я продолжала тяпать, искоса поглядывая на свою сестру
Под тяпку попадались не только сорняки, но и песчаные камни, их здесь было очень много. Ведь местность каменистая. Тяпка дзинькала и тукала. А меня тянуло в сон.
– Перерыв! – крикнул отец, глядя на нас. – Идите в тенек или попейте воды.
Мы с Варей пошли в дом, а отец присел на скамейку из березовых чурок, под черемухой, вытирая платочком пот с лица. На нем была ситцевая кепка, трикотажная светлая майка и трико.
Бочок с водой стоял на веранде. Попросив разрешение, мы зачерпнули ковшиком воду и стали пить по очереди. Воду в дом приносили дети с колонки за оградой, недалеко от дома. Баб Маруся сидела на табурете возле стола-буфета и молча смотрела на нас, веселых, суетливых девчонок. А мы шутили, улыбались и посматривали на нее, такие беззаботные и счастливые. Побродив несколько минут в тени вязов и черемух, мы вернулись в картошку, отец был уже там. Работа после отдыха спорилась быстрее, и уже через часок мы сидели возле грядок, разморенные солнцем, вырывая редкую траву и оставляя тоненькие росточки моркови и свеклы. А иногда рука выдергивала и их.
– Да, все пересохло и не растет, – сказала я, вздыхая. – А кто здесь поливает?
– Не знаю. Иногда папка. А так, наверно, дядя Ваня, он же живет рядом, за забором, – ответила Варя, прищуривая свои карие глаза.
Я чувствовала, как по спине течет пот. Было так жарко и безветренно, что в носу пересохло. В высокой траве, возле забора стрекотали кузнечики; суетились воробьи на черемухе; летали белые бабочки-капустницы; лаяли соседские собаки.
– Ох, ну и жара! – протянула жалобно сестра, допалывая последнюю грядку. – Пойдем, посмотрим колодец.
– Пойдем, – согласилась я.
Мы подошли к бревенчатому срубу по пояс и посмотрели вниз.
– Ого, воды, почти, не видно. Как глубоко, – сказала я, с замиранием сердца и отошла подальше, боясь, что бревна рухнут, и я, непременно, полечу вниз. И барахтаясь, захлебываясь буду кричать о помощи, а Варя будет спасать меня, опуская прогнивший скрипучий «Журавль». И я, все же, утону.
«Ох, как страшно», – подумала я.
– Пойдем. Хватит смотреть вниз.
– Пошли. Да, глубоко, – рассуждала Варя. – И как его могли вырыть и чем? Интересно?
Мы пошли по тропинке, мимо болота. И тут я заметила в болоте бельевую веревку, натянутую между березами, а на ней белье: кофты, халаты, платки, и всё выцветшее, серое, потрепанное.
– Надо снять, оно уже высохло, – предложила я.
– Не надо, оно здесь висит уже месяц или больше, – усмехнулась Варя. – Просто баба Маруся не носит новое белье, а вывешивает его в болоте. Пока его дождем не обмоет, ветром не обдует – она носить его не будет.
– Как так? – не поняла я.
– Да так. Вот такая странная наша бабуля.
Прошла неделя. Дождя все еще не было, хотя на небе появились темные дождевые тучи и солнце, изредка, пряталось за них.
В нашей чистой небольшой ограде ребятня не выводилась, каждый день слышались: смех и крики. Это оттого, что наш
В палисаднике, перед домом – заросли цветов «Золотые шары» и два куста сирени. От крыльца до летней кухни и бани (отдельно) – деревянный тротуар.
Сегодня мама, Татьяна Ивановна, пекла блины в летней кухне, натопив жарко печь. Она часто выходила на крыльцо проветриваться, поглядывая на свою шестилетнюю дочь Машу – очень худенькую девочку с копной курчавых русых волос. Дочка сидела в песочнице возле летней кухни и играла. А из-под платьица торчали тоненькие, как былинки, ручки и ножки. Мама смотрела на нее с жалостью и болью в глазах. Это было болезненное и слабенькое дитя, с довольно капризным характером. Сама же мама – невысокая, хрупкая на вид женщина, но терпеливая, выносливая и очень чистоплотная. Она преподавала в школе домоводство у девочек, а летом у нее были каникулы, как и у нас.
Мы с сестрой Варей и подругой Галей сидели в нашей тенистой беседке, когда баба Маруся, слегла косолапя, подошла к воротам и стала искать крючок, чтобы открыть их, но так и не нашла. Тогда я поспешила ей на помощь.
– Привет, баб Марусь! – поприветствовала я ее и вернулась за стол.
– Здоровья всем! – сказала она, ступая по крыльцу, глядя на маму, а не на нас.
– Привет, мам, иди сюда. Ты как раз вовремя, чаю попьем, – весело и гостеприимно сказала мама.
– Таня! А Шука где? – взволнованно, с обидой произнесла она.
– Он на работе. А что случилось?
– Ничего. Ничего. Он обещал прийти, и забыл.
– А! Но, вечером зайдет.
Бабушка Маруся зашла в летнюю кухню, она была в легком платье, с поблекшими цветами, в чулках и вельветовых тапках, на голове – цветастый платок.
– Ох…, какая духота, нет Таня, я пойду наружу, там прохладно.
– На тебе блинчик, масленый, – мама свернула блин и подала бабе Марусе. Та приняла, откусила и вышла на улицу.
– Ой, какой вкусный! – сказала она, громко причмокивая и быстро глотая, точно давно ничего не ела. Мама вынесла ей стул, но она на него не села, видно боялась заболеть. Я наблюдала за ней из беседки, хотя это было очень закрытое место. Солнце спряталось за тучи, и подул сильный ветер. Стало пасмурно и скучно. Подружка Галина – худенькая десятилетняя девочка побежала домой, увидев на крыльце (через дорогу) свою мать, тетю Соню. Варя собрала со стола тетрадки и альбомы и пошла в дом. Где-то вдалеке загремел гром, и на небе мелькнула яркая полоса. Даже наш пес Енот залез в будку, оглядываясь и прижимая уши. Редкие капли дождя стали потихоньку накрапывать.
– Ой, дождались дождя! – сказала бабуля громко, но с досадой. – Не мог попозже, как до дому идти.
– Пережди у нас и пойдешь, – проговорила мама.
А я зашла в летнюю кухню, налила себе чаю и села есть блины, быстро откусывая и глотая, поглядывая через окно на бабу Марусю, которая все же села на стул у окна кухни. Мама ушла в дом с Машей. А бабуля сидела, тоскливо и задумчиво поглядывая на трепетавшую под ветром березу. В ее взгляде не было страха и ужаса от раскатов грома, она сидела тихо, покорно шевеля губами, словно что-то шептала. А гром усиливался, и полил сильный дождь, размывая песок в песочнице.