По следам Александра Великого

Харников Александр Петрович

С султаном и его матерью – валиде Михришах – мы расстались друзьями. Во всяком случае, мне так показалось. Потом меня захлестнули дела европейские – по приказу императора Павла I я должен был принять под свое командование остатки наших войск в Северной Голландии после того, как объединенное англо-русское войско было разбито французами при Бергене. Но государь опомнился и отменил свой приказ.

С англичанами у нас отношения совсем испортились, а вот с французами, к моему удивлению, стали улучшаться с каждым днем. Это случилось во многом из-за появления в окружении императора людей из будущего. Чудны дела твои, Господи! Никогда

в жизни я не подумал бы, что такое возможно! Но именно с помощью этих людей мы побили англичан, которые после того, как государь запретил с ними торговлю и арестовал их корабли и товары в портах России, решили напасть на Ревель.

Только ничего у них из этого не вышло. Флот британский, которым так гордились жители Туманного Альбиона, был наголову разбит, а десант взят в плен. Такой оплеухи гордые англичане давно не получали. Государь же принял решение заключить союз с Первым консулом Франции Наполеоном Бонапартом и отправиться в поход на юг, дабы добраться до Индии и лишить британцев ее самой богатой колонии.

Только, чтобы беспрепятственно двигаться к Индии, следовало уладить дела с нашей соседкой Турцией. Дело в том, что отношения между нашими империями были весьма сложными.

В настоящее время мы находились в союзе с Константинополем. Наш флот вместе с османским взял штурмом неприступную венецианскую крепость Корфу и высаживал десанты в Италии. Но воевать с французами мы не собирались. Наоборот, встретившись с Наполеоном в Кёнигсберге, граф Ростопчин подписал договор о военном союзе с Французской республикой.

Туркам же воевать было уже вроде и незачем. Египетская армия Бонапарта доживала последние дни. Остатки французов готовились сложить оружие в Александрии. Учитывая, что у турок и французов сотни лет были дружеские отношения, можно сказать, почти союзнические, обе стороны готовы были признать, что война между ними – всего лишь досадное недоразумение. Мы же в их переговорах могли стать посредниками.

На посланные мною письма султану Селиму и валиде я получил ответ. Они писали мне, что были бы рады снова встретиться с Кутуз-пашой и вспомнить те благословенные времена, когда я был желанным гостем в их столице. Понятно, что при встрече речь бы шла, скорее, не о прошлом, а о будущем.

Я написал, что готов инкогнито (не обязательно всем знать об этом) встретиться с повелителем и его матушкой в одном из городов Османской империи. Например, в Синопе. Мне давно уже хотелось побывать на родине философа Диогена и царя Митридата, долго воевавшего с римлянами. К тому же сей порт находился не так далеко от Константинополя, и султан мог ненадолго отлучиться из своей столицы под предлогом посещения санджака.

В Синоп меня доставило греческое торговое судно. Как мы и договаривались, я путешествовал инкогнито, под видом богатого немецкого купца. В цивильной одежде я чувствовал себя не совсем уютно, но понемногу я привык к ней и вскоре выглядел вполне натурально. Во всяком случае, так мне сказал сопровождавший меня капитан-лейтенант Российского флота Егор Метакса. Это был верный человек, прекрасно знавший турецкий язык. К тому же у него было немало знакомых среди турок и греков, и в случае чего можно было воспользоваться его знакомствами.

Люди султана Селима встретили нас в порту Синопа и в карете с завешенными окнами привезли в дом санджак-бея, где меня уже поджидал Селим. Меня и Метаксу проводили в просторное помещение, где на шелковых

подушках восседал владыка Османской империи. Он приветствовал меня по-французски и очень был удивлен, когда я ответил на его приветствие по-турецки.

– Уважаемый паша, – сказал Селим, – я очень рад снова видеть вас. У нас говорят: гость в доме – Бог в доме. Когда же гость приезжает с желанием помирить народы, то его точно присылает Аллах, – сказав это, султан поднял глаза к небу и стал перебирать нефритовые четки, которые он держал в руках.

– Ваше величество, – ответил я. – Российская и Османская империи, хвала Создателю, в данный момент не воюют друг с другом. Скорее, наоборот – не так давно русские и османские эскадры вместе сражались против общего врага.

– Я помню об этом, – кивнул Селим. – Адмирал Кадыр-бей недавно побывал на острове Корфу, где поблагодарил славных российских моряков за то, что они во время сражения с французами не забывали о своих союзниках, порой защищая наши корабли от обстрела береговых батарей Корфу. Он вручил мои подарки русским командирам. Среди них, к сожалению, не было одного храброго лейтенанта, который сейчас вместе с вами стоит передо мной.

Селим улыбнулся и взглянул на Метаксу, старательно переводившего слова султана.

– Впрочем, наградить его никогда не поздно. Пусть Метакса-эфенди в этом не сомневается.

– Если вы позволите, ваше величество, – ответил покрасневший от смущения мой спутник, – то хочу сказать вам, что я уже получил награду от моего повелителя. Император Павел Петрович присвоил мне чин капитан-лейтенанта русского флота.

Селим покачал головой.

– Уважаемый, если бы вы перешли на мою службу, то в ближайшем времени вы стали бы пашой. Только я знаю, что вы верны своему повелителю, и потому я не предлагаю вам сменить подданство. Хотя ваши соотечественники-греки исправно служат в моем флоте и становятся адмиралами.

Мы немного помолчали. Султан понял, что обмен любезностями закончился, и пора было приступать к тому, ради чего мы, собственно, и прибыли в Синоп.

– Уважаемые гости, – наконец, произнес Селим. – Я бы хотел, чтобы при нашей беседе присутствовала моя матушка, валиде-султан. Ее мудрые советы не раз помогали мне принять правильное решение.

– Буду только рад снова увидеть Михришах-ханум, – ответил я.

Занавеска в конце комнаты всколыхнулась, и из-за нее вышла невысокая пожилая женщина, сохранившая остатки былой красоты.

– Кутуз-паша, – произнесла она мелодичным голосом, – вы, как всегда, галантны и мудры. Мне приятно общаться с вами. Думаю, что все вместе мы найдем приемлемое решение тех вопросов, которые возникли в отношении между нашими державами…

24 Раби аль-авваль 1216 года Хиджры (4 августа 1801 года). Османская империя. Синоп. Генерал от инфантерии Михаил Илларионович Кутузов. В настоящий момент тайный посланник императора Павла I

Я почтительно склонился перед матерью султана. В бытность мою российским посланником в Константинополе мне не раз доводилось встречаться с этой умной и властной женщиной, имевшей немалое влияние на своего венценосного сына. Она была дочерью грузинского священника, волею судеб попавшая в гарем повелителя османов. Здесь ее сделали наложницей, а потом и женой султана Мустафы III. После его смерти Михришах-султан стала валиде – матерью султана Селима.