По следам Богов

Холодная Анна

Алкоголь лился рекой, и мы, сидя бок о бок, выпили уже несколько кружек, ощущая в теле приятные тепло и лёгкость. Разговоры плелись сами собой, словно нить, ведущая нас сквозь жизнь и взгляды каждого.

– Ты знала, что Вильгельм здесь? – неожиданно спросил у меня Карл, сделав большой глоток из своей уже третьей кружки.

– Карл! – шикнул Фабиан. – Это же был секрет!

– Она должна знать! – всплеснул руками бог Любви. – Душенька, так и что?

– Они сами разберутся, – решительно возразил бог Мудрости, переводя взгляд на меня. Я опустила глаза и уставилась в пустую кружку. Кажется, всё спиртное

внезапно выветрилось, и услышанное обрушилось на меня ледяной волной. Он находился в Швейцарии, но так и не нашёл времени связаться со мной… В Швейцарии. И не связался со мной. Ощущение тошноты застряло в груди, сжимая горло.

– Ага, вон уже три месяца разбирается! Трусливая его задница: дома сидит и вздыхает о своём «огоньке», – заворчал Карл. – Мне уже больно это видеть! Я бог Любви или кто?! Неужели жертва была напрасной?!

– Какая жертва? – я подняла на мужчин удивлённый взгляд.

– Лета, прости меня, но я дал слово, что конкретно об этом ты не узнаешь, – виноватый взгляд Фабиана устремился в мою сторону. Глаза застилала пелена, и невидящим взором я посмотрела на друга. Стараясь скрыть слёзы, отвернулась, чувствуя, что выражение лица Фабиана было наполнено состраданием и пониманием. Карл хмуро глянул на друга.

– А я не давал, – стукнул кулаком по столу и перевёл взгляд на меня бог Любви. – Лета, – Карл накрыл мою ладонь своей и глубоко вздохнул, – в тот день, когда вы втроём были в Цитадели, ты должна была умереть, – я открыла и закрыла рот, не найдя подходящих слов. – Погоди, не перебивай. Вильгельм стёр твоё имя из списка, как только оно там появилось.

– Н-н-но зачем? – заикаясь, произнесла я; Карл всплеснул руками.

– Действительно! Так же здорово, когда любимая умирает на твоих глазах! – возмутился он, а затем, заметив, что я уже едва ли могу сдерживаться, крепче сжал мою руку. – Понимаешь, что это нарушение баланса? – я кивнула. – Он понёс суровое наказание.

– И теперь не хочет меня видеть? – всхлипнула я, закрыв лицо руками. Сдерживаться сил больше не осталось. Мне было больно и тяжело – казалось, что сердце разрывается на куски прямо в эту же секунду.

– Тише-тише, – Карл погладил меня по руке, стараясь успокоить, – а давай поедем в одно место; там вкусно и есть кое-что, что тебе поможет?

Я вытерла слёзы и посмотрела на переглядывающихся мужчин: Карл одобрительно закивал, словно эти двое вели невербальный диалог.

– Да, пойдём, моя машина тут недалеко, – твёрдо сказал Фабиан и быстро махнул официанту. – Принесите счёт!

Оставив пару крупных купюр, бог Мудрости закрыл счёт и помог мне надеть пальто.

Сквозь запотевшие окна автомобиля мы наблюдали, как за окном мимолётно мелькали ночные пейзажи, словно картины в музее. Некоторое время в пути по отдалённым от жилых мест дорогам привели нас к порогу знакомого дома. Я помнила, как была здесь, словно это случилось вчера.

– В том, что здесь вкусно накормят, я не сомневаюсь, – проворчала я, понимая, кому принадлежит строение, – но, боюсь, здесь мне ничего не поможет. Я домой.

– Ой! – махнул рукой Карл, взяв меня под руку, а Фабиан захватил в плен вторую. – Идём! Быстро!

В уютном доме нас встретил Клаус, чьи глаза скрывались за пучком мягких волос. Он как-то странно и молча кивнул моим спутникам и жестом указал на дверь спальни. Моё сердце

сжалось, и хотя душа не горела желанием вновь встречаться с Вильгельмом, я ощущала невидимую нить, тянущую к нему.

– Давай! – хором шепнули мои сопровождающие, подталкивая меня к двери.

– Почему я, а не он?! – зашипела я в ответ, выпутываясь из хватки. Обида всё ещё клокотала в груди. – Мне больно, так мне же ещё и первый шаг делать?! Нет!

– Ну-ка цыц! – подтолкнул меня вперёд Фабиан. – Иди!

Гневным рывком я потянула на себя дверь и ворвалась в комнату. Было тихо – лишь звуки нажимаемых клавиш нарушали покой. Мой взгляд осторожно скользнул по углам, стремясь обнаружить его присутствие. И вот Вильгельм, сидящий спиной ко мне за маленьким рабочим столом, нервно барабанил пальцами по клавишам, словно пытаясь сбросить с себя невидимое бремя.

Возможно, он не слышал, что я вошла, будучи увлечённым работой, а может, решил не отвлекаться… Не хотелось гадать. Замерев у двери, я наблюдала за ним: он не изменился, такой же высокий и сильный. Рубашка облегала мощные плечи, а волосы, ставшие за это время чуть длиннее, были заплетены в небольшой хвост на затылке, открывая вид на шею. С тяжёлым вздохом мужчина потёр переносицу, отвернувшись от ноутбука к окну, за которым виднелся непроглядный ночной пейзаж.

Я наблюдала за ним издалека, будучи незамеченной, как тени, оставляемые светом настольной лампы, отчего комната тонула в полумраке. Душа трепетала от волнения, а сердце до боли сжималось в груди. Он, реальный, находился так близко и так далеко одновременно. Я скучала по нему, искренне желая побыть рядом, услышать, как его губы произносят моё имя, почувствовать его запах, который сейчас наполнял комнату ароматом терпкости, хвои и табака.

Но даже поддаваясь ностальгии, я чувствовала, что в душе клокочет злость. В тишине, когда он наконец закрыл свой ноутбук, я взволнованно схватила диванную подушку. Пальцы сжали мягкую ткань, и с неудержимой силой я обрушила на Вильгельма череду ударов.

– Что происходит?! – воскликнул он, опешив от неожиданности, быстро вскочил с места и развернулся. Его лицо изменилось: по правой стороне от лба до скулы красовался тонкий шрам, а глаз был закрыт повязкой из чёрной кожи. Мужчина тихо пробормотал: – Лета?

– Ты козёл! – выпалила я, не в силах сдерживать свой гнев, и продолжила бить его подушкой. – Три чёртовых года?! Ни весточки, ни звонка от тебя не было! Как так можно? Почему я даже не знала о том, что с тобой произошло?! Почему ты не сказал о том, что сделал?! Хоть бы связался со мной! Скотина! Ты обещал, что всегда будешь рядом! Обещал, что придёшь!

Из глаз полился град слёз, словно потоп, который затопил мою душу, заставив замолчать посередине яростной тирады. Горечь обиды окутала меня, лишив возможности до конца выместить гнев.

– Прости, огонёк, – прошептал он, выхватывая из моих рук подушку, и крепко обнял, прижав к себе. Он уткнулся мне в макушку, пока я рыдала на его плече. – Прости! Я обещал, помню. На мои плечи легло ещё больше обязанностей, – тихо вздохнув, продолжил он, – мне нет оправданий, огонёк. Но… я не хотел обременять и тебя. Понадеялся, что ты привыкнешь к новой жизни и сможешь жить счастливо без меня. Но всё обернулось только хуже для нас обоих. Прости, мой маленький огонёк, прости.