По следам испанского скакуна
Шрифт:
– Как быстро действует главный вождь Большое Озеро! – воскликнул Питамакан. – Едва я успел пересказать ему сообщение отца, как он уже принял решение. Последние слова еще не покинули моего рта, как он уже послал лагерного глашатая объявить всем людям, чтобы рано утром все были готовы к переезду; потом он обернулся к Бизону, Который Поворачивается, и велел ему собирать военный отряд, чтобы отомстить врагу за нанесенный нам вред.
– Я рад, что Бизон, Который Поворачивается, будет нашим предводителем, – сказал я. – Я предпочел бы следовать за ним, чем за любым другим воином пикуни.
Я заметил,
– Что такое? – импульсивно крикнул я. – Говорите. Что такое вы от меня скрываете?
– Сын мой, мы ничего от тебя не скрываем, – ответила она, – ты и сам должен знать, что ни Бизон, Который Поворачивается, ни какой-либо другой вождь не возьмет тебя в военный поход.
– Я не понимаю. Разве я не потерял ис-спай-у? Почему мне нужно отказаться в возможности забрать его у врага? – нетерпеливо спросил я.
–Потому что ты никогда не имел видения во время священного поста. Никто не может пойти в военный поход, пока не пройдет пост и не получит своего тайного магического покровителя, – объяснил Питамакан.
– Но я совсем другое дело. Я уже встречался с врагами и сражался с ними, – начал я.
– Не с военным отрядом, – сказала Цисцаки.
– Хa! Я пойду прямо к Бизону, Который Поворачивается и сам этим займусь. Я знаю, что он позволит мне присоединяться к его отряду! – крикнул я, отодвинулся от стола, схватил свою кепку и побежал прямо к вигваму воина.
Поспешно войдя, дрожа от волнения, я прервал совет, который он держал с большой группой своих людей. Все уставились на меня, когда я встал на колени рядом с дверным проемом; некоторые мрачно хмурились. Я чувствовал себя очень маленьким и незначительным в присутствии столь прославленных воинов.
Но я сразу набрался храбрости, когда Бизон, Который Поворачивается сказал мне спокойным голосом:
–Да, сын мой! Что мы можем для тебя сделать?
– Многое! Очень многое! – крикнул я ему через весь вигвам. – Вопреки приказу моего дяди я увел ис-спай-у из форта, чтобы отправиться с Белым Волком охотиться на бизонов. Вчера вечером вражеские налетчики угнали его. O вождь, ради любви к своим женам и детям я прошу тебя разрешить мне присоединиться к твоему отряду! Я должен вернуть эту замечательную лошадь! Ты знаешь, что я не трус и что я уже сражался с нашими врагами. Позволь мне идти с тобой как хранитель трубки, больше мне ничего не надо.
Продолжительная тишина последовала за моей просьбой. Я видел, что ни один из собравшиеся больше не хмурится на меня, все в глубокой задумчивости пристально смотрели на огонь.
Потом вождь повернулся к известному жрецу солнца, сидящему справа от него, и сказал,
– Перья Хвоста, любимец солнца, ты должен дать ответ на его просьбу нашему молодому другу.
– Охтатойя, сын мой, – сказал мне старик, – мы долго наблюдали за тем, как ты растешь среди нас и становишься одним из нас, и мы очень горды, что ты теперь стал одним из нас. Мы знаем, что ты храбр и имеешь доброе и щедрое сердце. Однако, мой сын, в твоей просьбе мы должны тебе отказать – не потому, что боимся, что в бою ты струсишь, а потому лишь, что, не постившись и не молившись, ты не получил покровительства богов и тем самым можешь подвергнуть опасности
Я повернулся и вопросительно посмотрел на вождя.
– Да, мой сын, – сказал он, – слова Перья Хвоста – наши слова. Но не падай духом. Будь храбр! Если боги помогут нам, мы найдем ис-спай-у и вернем его тебе.
Я хорошо знал, что бесполезно просить еще раз; решения военного совета никогда не менялись. Опечаленный, я пошел домой и снова сел перед очагом. Мои товарищи по выражению моего лица сразу поняли, какой ответ я получил, и хотя они и бросали взгляды в мою сторону, ни о чем меня не спрашивали.
– Питамакан, почти-брат, – сказал я после некоторых раздумий, – случилось то, что ты сказал. Бизон, Который Поворачивается, не позволит мне присоединиться к его отряду, потому что я не проходил священного поста. Но я не могу ждать ни здесь, ни в лагере, когда его воины вернут мне ис-спай-у. Может быть, они никогда его не найдут. Пойдем вместе искать его.
– Конечно я пойду с тобой …
– О, я знал, что ты согласишься! – не стерпел я.
– Но только после того как ты пройдешь священный пост, – закончил он.
– Я давно хотела, чтобы ты прошел это! – воскликнула Цисцаки.
Я посмотрел на Эбботта, стоявшего по другую сторону очага.
– Сделай это! – решительно сказал он. – Хочешь знать почему? Это окончательно и навсегда сделает тебя своим среди черноногих и гро-вантров. И поверь мне, мальчик, это будет для тебя хорошим опытом; когда твой пост закончится, ты будешь знать о животных этой страны больше, чем иным путем узнал бы за всю жизнь.
Он говорил по-английски, и Цисцаки, которая хорошо его понимала, хотя сама на нем не говорила, обернулась к нему и укоризненно произнесла:
– О Оцими (Гнедой конь)! И это все, что ты можешь сказать моему сыну, чтобы он стал поститься? Я боюсь, что ты утратил веру в богов! Сам подумай, как ты смог пережить все опасности, которые угрожали тебе в течение многих лет и зим? Стоял бы ты здесь сейчас, если бы сам не прошел пост и не получил бы покровительство от богов?
Бедный Эбботт! Он покраснел и заерзал на стуле, не зная, что ответить. Для меня это было новостью – я и не знал, что в своей молодости он прошел обряд священного поста и не хотел, чтобы я об этом знал. Я поспешил избавить его от смущения.
– Почти-брат, почти-брат! – воскликнул я. – Я сделаю все, что ты говоришь, но как сделать это быстрее?
– Позвольте решить это моему отцу или старому Красному Орлу, – сказал Питамакан.
К восьми часам следующего утра караван пикуни, длиной в милю, потянулся по долине реки Устричных Раковин. Мы с Питамаканом обогнали его и к четырем часам оказались в лагере Белого Волка. Большинство людей прибыли в лагерь так поздно, что им едва хватило времени поставить вигвамы и развести костры до того, как темнота опустилась на долину.