По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Кешоков Рашид Пшемахович

— Ну, и отлично. Фуляр, если помнишь, был изъят при обыске у ротмистра Унарокова. Кабдугов, судя по тому, что нам удалось установить давным давно, порвал связи с коно­крадами, да и ремесло это основательно подзабыто за послед­ние годы. Но у меня есть подозрение...

— Какое? — не выдержал молчавший до сих пор Сугуров.

— Не старые ли дружки наведывались к Сахату прошед­шей ночью? Как-никак он был причастен к их аресту.

— Ты знаешь, я ведь совсем не в курсе дела. Что с ними со всеми стало? Столько

лет прошло.

Шукаев посмотрел на часы.

— Скоро приедем на место. Поэтому я коротко. Ты прав, тебе следует оживить в памяти чохракское дело Так вот — Буеверов, Бекан Кабалов и Аушев, у которого мы нашли карабаира, отсидев разные сроки, сначала в Чите, а затем — в Сиблаге, были освобождены первыми. Ляляму Бадаеву — по ходатайству мусульманской азиатской- лиги — срок был сокращен вдвое. Он освободился и уехал, кажется, в Дагес­тан. Одноухий Тау, или Рахман Бекбоев...

— Правая рука Асфара,— вставил Вадим.

— Точно. Он отсидел, по-моему, восемь лет Живет в районе Черкесска и ни в чем дурном, вроде бы, не замечен. Азамат Мамакаев — бывший главарь банды в Чечне — рас­стрелян по приговору Верховного суда РСФСР. Просьба его о замене смертной казни пожизненным тюремным заключе­нием была отклонена. Кто еще?.. Так... продолжают отбывать сроки Хапито Гумжачев, контрабандист Паща-Гирей Акбашев,

бывший белогвардеец Ивасьян, Хахан Зафесов умер в тюрьме. Что же касается цыган — Феофана третьего и Парамона Будулаева, то я, к стыду моему, ничего о них не знаю. Надо бы выяснить...

— Ты и так великолепно осведомлен,— сказал Дараев.

— Поморочили они нам с тобой головы,— улыбнулся Жунид.— И не только нам с тобой.

Вадим Акимович наклонился к плечу Жунида и, как вид­но, хотел о чем-то епросить, но передумал. Шукаев увидел его голову в зеркале, укрепленном вверху передней стенки кабины.

— Ну, что еще тебя интересует?

— Да ладно...

— Спрашивай, раз хотел.

— А где Зубер Нахов?

— Братец моей бывшей супруги? — притворно беспечным тоном переспросил Жунид.— Тоже отсидел свое. А куда подал­ся — не знаю. Может, опять в тюрьме. Неисправимый тип. Но жулик и вор мелкий.

Показались первые домики аула Бгидес. Ущелье реки Кяфар здесь расширялось, образуя довольно просторную до­лину. Сады, огороды, пастбища, овцефермы — население Бги-деса занималось главным образом скотоводством.

Геологоразведка, как и сказал им чабан из Калежа, раз­била лагерь в боковом ущельице, на берегу большой речки, скорее — ручейка, бойко стекавшего с гор. Вода в нем была мутнйя, глинистая от дождей.

Они подъехали к самой буровой. Из палатки, раскину­той возле вышки, вышел худой, несмотря на раннюю весну, загорелый человек в засаленных брезентовых штанах, голый до пояса.

— Кто это к нам пожаловал? — спросил он на чистей­шем русском языке, хотя по облику в нем нетрудно было

угадать горца. Лицо — смуглое, горбоносое, на остриженной под нолевку голове — войлочная сванская шапочка.

— Майор милиции Шукаев,— протянул руку Жунид.— Мои товарищи — Дараев и Сугуров. По тому же ведомству.

— Буровой мастер Кадыров,— согнав с лица улыбку, сказал человек из палатки.— Чем могу вам помочь?

— К вам не приходил сегодня утром или днем некий Мазан Каражаев? Небольшого роста, плотный, пятьдесят пять лет... Черкес.

— Не надо,— опять улыбнулся Кадыров.— Знаю. Был. Он и сейчас здесь. Мы взяли его подсобником.

Жунид окинул взглядом лагерь. Еще две палатки стояли поодаль. Людей не видно.

— Они купаться пошли,— понял его мастер.— Там, выше, озерко есть. Рабочий день у нас кончился. Вот-вот должны подойти.

Геологи действительно скоро вернулись. Бондарь, узнав, что сотрудники милиции приехали к нему, мгновенно поблед­нел и полез в карман за табаком. Пока он шарил там, Жу­нид вполголоса сказал Кадырову:

— Нам бы с ним поговорить без свидетелей. .

— Пожалуйста,— так же тихо ответил тот,— можно в моей палатке.

— Нет, спасибо, мы — в машине.

Шукаев сел на место шофера, который, воспользовавшись передышкой, прилег на траву в тени палатки. Каражаева Жунид посадил рядом с собой. Вадим и Арсен устроились сзади. Арсен приладил на планшете лист бумаги,— пригото­вился писать протокол.

Шукаев начал безо всяких околичностей:

— Я — майор НКВД. Вам известно о том, что вашего знакомого и сослуживца Сахата Кабдугова едва не убили двое неопознанных бандитов?

— Нет, не знаю,— поспешно ответил бондарь, подобо­страстно засматривая в глаза Жуниду.— Кто убил, почему убил?

— Вопросы задаю я. Чуть не убили,— уточнил Шукаев и, окинув бондаря быстром испытующим взглядом, тут же решил отказаться от своего первоначального намерения про­вести допрос по всей форме.

— Не надо ничего писать, Арсен,— сказал он, продол­жая изучающе разглядывать Каражаева, который ерзал и мялся, не зная, куда деваться и пребывая, по-видимому, в крайне расстроенном состоянии.

Жунида часто выручало приобретенное с годами умение сразу, в момент, определить, какую избрать линию поведе­ния в разговоре с подозреваемым или свидетелем, линию, которая наилучшим образом соответствовала бы психологи­ческому настрою допрашиваемого.

Внешний вид, те неуловимые для неспециалиста'и нена­блюдательного человека признаки, которые могли свидетель­ствовать о страхе или решимости уйти от ответа, о стремле­нии под напускной бравадой скрыть истину, о безразличии, о показной или подлинной растерянности — все это замечал, все регистрировал его внимательный глаз, непроизвольно, автоматически схватывающий нужную информацию в считан­ные секунды.