По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Кешоков Рашид Пшемахович

Посетовал Охтенко и на Ивасьяна, который привык ру­бить сплеча и выезжал без него на место происшествия

У здания районной прокуратуры они распростились, по­обещав поддерживать связь друг с другом и работать в кон­такте, и полуторка помчалась к Хантуку

Было уже часа три. Солнце за эти несколько дней про­сушило дороги, и машина катилась по проселку легко,.слег­ка подпрыгивая на ухабах.

И тут Жуниду не повезло. Проехали они километров восемь, и с оглушительным треском лопнул передний скат Пришлось менять колесо. Жунид помогал шоферу, чтобы ускорить

дело, но, как они ни спешили, в Хантук удалось попасть только часам к шести, уже в сумерки.

Шукаев попросил остановиться возле правления колхо­за «Красный Октябрь» и отпустил машину. На обратном пути она должна была отвезти Андрея Фомича в Афипс.

В правлении колхоза Эдиджева не было. Жунид постоял с минуту в нерешительности и, круто повернувшись, заша­гал к дому председателя Муссы Чемсо.

За время своей шестилетней работы в органах Шукаев не раз убеждался, что в криминалистической практике дей­ствует что-то вроде закона диалектики о переходе количест­ва в качество. Сначала смутные подозрения, версии, догад­ки, перерастающие постепенно в уверенность, потом — на­копление фактов, улик и вещественных доказательств. И вот, когда последних становится так много, что нужно уже думать о решительных действиях, события, развивавшиеся прежде с медлительной последовательностью и паузами, вдруг нарас­тают с поразительной быстротой.

Жунид внутренне чувствовал, что расследование дела Марии Сысоевой достигло именно такого предела. И предчув­ствие не обмануло- его. В эту ночь ему не пришлось сомкнуть глаз до самого рассвета.

Сделав несколько шагов, он почти натолкнулся на Гама-ра Эдиджева, сопровождаемого несколькими осодмильцами.

— Это вы, начальник?

— Я. Здравствуйте! В чем дело, Гамар?

— Хатумов сидел целый день дома. Не выходил. А сей­час взял лодку и поплыл на остров,— возбужденно зашеп­тал участковый.

— Какое же вы приняли решение? — обдумывая случив­шееся, спокойно спросил Жунид.

— Ехать за ним.

— Правильно. Сколько у вас людей?

— Трое. И мы с вами.

— Пошли.

Во время переправы все молчали. В вечерней тишине раздавались только всплески весел. Совсем стемнело. Луны не было: небо затянуло тучами.

— Смотрите, Гамар! — негромко сказал Шукаев.

На островке сверкнул огонек сквозь деревья. Потом по­гас. Еще раз... и еще...

— Это на стане,— отозвался Эдиджев.— Зачем он туда пошел?...

— Мне кажется, я знаю зачем,— тихо ответил Шукаев.

Эдиджев помолчал, ожидая продолжения фразы, но его не последовало, и он не стал спрашивать.

Когда все пятеро приблизились к бригадному домику на расстояние не более пятидесяти шагов, стало ясно, что че­ловек, находившийся внутри, пользуется электрическим фо­нариком. Свет то вспыхивал на окнах плотным пучком, то проваливался в глубь комнаты.

— Я и Эдиджев входим в двери. Вы, ребята, охраняйте окна,— шепотом распорядился Жунид.— Оружие у всех есть?

— У всех,— ответил Гамар

Они неслышно подкрались к дому, и Жунид рванул дверь, мгновенно осветив комнату фонарем. В правой руке у него

был пистолет

Ослепленный Хакас Хатумов метнулся было к окну но, увидев там силуэт осодмильца, медленно поднял руки

— Товарищи, что вы? — забормотал он.— Я же ни в чем не виноват. Что вы?..

— Ведите,— коротко приказал Шукаев осодмильцам.

* * *

Первое, что сделал Жунид,— это взял у Хатумова отпе­чатки пальцев. Сомнений быть не могло. Трехдельтовый ри­сунок! В прошлом проработав год в дактилоскопической ла­боратории, Жунид встречал такой всего один раз.

Допрос шел в здании правления колхоза.

— Имя и фамилия?

— Хакас Хасанович Хатумов.

— Три «X», стало быть,— усмехнулся Шукаев.— Впро­чем, это к делу не относится. Что вы делали на острове в такое время? Что искали в домике?

— Я не искал. Просто осматривал

— Для какой цели?

— Собираюсь на рыбалку. Хотел взглянуть — годится ли эта хижина для ночевки,— нагло глядя в лицо Жуниду от­вечал студент

Шукаев едва заметно улыбнулся. Он хорошо знал по опыту, что бравада в начале допроса чаще всего кончалась потом истерикой, когда подозреваемого одна за другой начи­нали придавливать неоспоримые улики. Гораздо хуже, когда допрашиваемый безучастен и внешне безразличен. Такие характеры труднее. К тому же Жунид сейчас испытывал зна­комое ему чувство подъема, возникавшее, видимо, от созна­ния, что он напал на верный след и в ближайшие часы все, ради чего он потратил столько сил и времени, наконец выяс­нится

Первого же взгляда на студента Жуниду было достаточ­но, чтобы его предположение превратилось в уверенность Хакас Хатумов косил на левый глаз. А на снимке он стоял правой стороной лица к фотоаппарату

Жунид бросил взгляд на Эдиджева, который усердно стро­чил протокол допроса, на понятых из тех же осодмильцев, что помогали брать Хакаса, и вдруг неожиданно спросил:

— Сафар знает о том, что вы уехали из Краснодара?

— Да, мы с ним вместе — начал было Хатумов и осекся

— Продолжайте

— Мы вместе приехали,— со злостью в голосе повто­рил тот

— Зачем он вас сорвал с занятий?

— Он не сорвал. И потом — я могу ездить, куда хочу, и не давать никому отчета. Я требую, чтобы мне сообщили, почему меня задержали!..

— Справедливое требование,— спокойно ответил Жунид.— Вы задержаны по подозрению в изнасиловании несовершен­нолетней Марии Сысоевой, совершенном вами с известным вам Пако в июле прошлого года. В том самом домике, где вы

сегодня искали...

— Я ничего не искал! — почти закричал Хакас.— И ни­ кого не насиловал! Ни с каким Сафаром я никого не трогал, слышите!

Жунид мгновенно уловил оплошность студента

— Запишите — кивнул он Эдиджеву — Подозреваемый косвенно удостоверил, что человек по кличке Пако и Сафар, который приезжал сегодня к нему в Краснодар,— одно и тоже лицо

— Нет! Нет! Я не говорил!

— Не кричите Вы сказали это в присутствии свидете­лей Вот ваше письмо Рахме Тугужевой Узнаете?