По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Кешоков Рашид Пшемахович

— Это само собой. А все-таки?

— Ты ведь решил уже, зачем спрашиваешь?

— Хочу знать твое мнение.

— Надо ехать в Грозный. Кстати, ведь там Денгизов?

Жунид улыбнулся. Когда люди долго бывают вместе, они начинают понимать друг друга с полуслова.

— Там,— сказал он.— Расследует дело об убийстве пред­седателя сельсовета в Бай-Юрте. Мамакаевская банда орудует в тех же местах...

19. К БАЛАН-ТУЛХИ-ХАНУ ПРИХОДИТ ГОСТЬ

Когда заместитель начальника управления милиции Се­веро-Кавказского края Колосунин на совещании у Тукова в Насипхабле говорил о том, что

ликвидация уголовных банд в те годы была насущной политической задачей, он нисколь­ко не преувеличивал.

Установление Советской власти в двадцатых годах вызва­ло на Кавказе острую классовую борьбу, как, впрочем, и в Других районах страны. Причем эмиграция контрреволюцион­ных элементов захватила Кавказ в меньшей степени, чем Центральную Россию, и здесь осталось гораздо больше вра­гов новой власти. К тому же, вербуя сторонников, они разжигали национальную рознь, усиленно проповедовали панис­ламизм. В этом и состояли особенности классовых битв на Северном Кавказе.

В тридцатые годы здесь развернулось массовое колхоз­ное движение, было ликвидировано кулачество, стали разви­ваться социалистическая промышленность и культура. Вот тог­да-то и подняли головы остатки недобитых белогвардейских банд, замаскировавшиеся кулаки, муллы, внешне безобидные ревнители мусульманства, а на деле — ярые враги советско­го строя. Но об открытом выступлении они не могли и ду­мать. Вот почему идеологи старого мира постепенно скати­лись в болото уголовщины. Конокрадство, убийства из-за угла сельских активистов, грабежи, барышничество, валютные операции, контрабанда,— все было принято на вооружение теми, кто не хотел сложить оружия и вместе со всем наро­дом строить социализм.

Необходимостью усиления борьбы с преступностью и была вызвана очень важная мера по реорганизации аппарата милиции.

В мае 1931 года было создано Главное управление мили­ции и уголовного розыска при СНК РСФСР и принято для них новое положение. На милицию и угрозыск возлагались задачи по раскрытию особо тяжких уголовных преступлений, которыми прежде занималось ОГПУ. Так называемые груп­пы охраны хозяйства преобразовывались в ОБХСС.

Управление милиции Чечено-Ингушетии, находившееся в Грозном, в те дни, когда Шукаев и Дараев колесили по все­му Северному Кавказу в поисках карабаира, занималось рас­следованием одного из таких преступлений, а именно — убий­ством председателя Бай-Юртовского сельсовета. Руководил расследованием начальник отдела по борьбе с бандитизмом Шахим Денгизов.

Убийство председателя в Бай-Юрте было еще одним зве­ном в цепи уголовных дел, имевших политическую окраску. В местечке Докбух уже были обнаружены следы бандита и конокрада Азамата Мамакаева и его сообщников, которым год назад при ликвидации кулацкой банды мюридиста Муцольго-ва удалось скрыться в горах Чечни. Оттуда кулацкие прихвос­тни и совершали свои налеты на колхозные фермы, магази­ны и склады, терроризировали население. Денгизов уже знал, что в мамакаевской группе недавно появился бежавший из Адыгеи Рахман Бекбоев, по кличке Тау. Кроме того, Шахим Алиханович предполагал также, что к Мамакаеву примкнуло и несколько человек из террористической группы Абаева, недавно разгромленной и выловленной ОГПУ в Шилийском лесу. Абаевцы объединяли вокруг своего главаря несколько отпрысков кабардинских князей (Абаевых, Инжижоковых и других). Некоторым из них удалось бежать.

Все эти шайки, скрывающиеся в аулах и лесах Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Карачаево-Черкесии и Других местах, являлись своего рода осколками контррево­люционной и уголовной банды, возглавляемой бывшим кабар­динским князем Темирханом

Шипшевым, которая долгое вре­мя орудовала в горных районах Кабардино-Балкарии и Чече­но-Ингушетии. Только в 1928 году удалось ее ликвидировать. Тогда же, и работники угрозыска это хорошо помнят, в газе­те «Молот» было опубликовано интервью полномочного пред­ставителя ОГПУ СССР по Северному Кавказу и Дагестану под названием: «Дворяне и помещики — организаторы банд в Кабарде».

В такой обстановке вопрос о том, следует или не следу­ет доводить до конца дознание даже по самому на первый взгляд пустячному делу, стоять не мог. Вот почему и после ликвидации унароковской банды угрозыск Адыгеи считал не­обходимым продолжать поиски небольшого табунка в два де­сятка лошадей, угнанного из Чохрака. Идя по следам исчез­нувших коней, Шукаев и Дараев могли выявить неизвестные ранее притоны конокрадов, скупщиков и других лиц, связан­ных с уголовным миром тех лет, и, таким образом, расши­рить фронт борьбы с бандитизмом. Наконец, по-прежнему ос­тавался на свободе опасный рецидивист Рахман Бекбоев

Работая над раскрытием бай-юртовского убийства, Шахим Денгизов не забывал следить и за тем, что делается за пределами Чечено-Ингушетии. Он, в частности, держал связь с Дыбаговым и знал о том, что его подопечному Жуниду Шу-каеву удалось положить конец «художествам» ротмистра Уна-рокова и арестовать еще одного гастролера — Пашу-Гирея Ак-башева, связанного с белогвардейским поручиком Ивасьяном

Денгизов был доволен. Не зря он рекомендовал Дыбаго-ву поручить Шукаеву дознание по чохракскому делу. Скорей бы заканчивал, а потом можно было бы перевести его в кра­евой аппарат на более ответственную работу. Шахим Алиха-нович не любил откладывать своих решений в долгий ящик и, воспользовавшись присутствием в Грозном Колосунина, по­говорил с ним о Жуниде. Колосунин ответил, что он тоже наблюдал за работой Шукаева и доволен им. Таким образом, в принципе вопрос о переводе Жунида был решен

Помимо неотложных мер по раскрытию убийства пред­седателя сельсовета, Денгизов должен был выполнить еще одну важную миссию. Вокруг мамакаевской банды группиро­вались не только матерые уголовники, но и люди, сбитые с толку кулаками, муллами и их подпевалами, люди, совершив­шие незначительные нарушения, но скрывавшиеся в лесах и аулах из боязни расплаты. Всячески запугиваемые преступи никами и врагами Советской власти, они по инерции продол­жали оказывать поддержку Мамакаеву. Нужно было вернуть их любой ценой к нормальной и честной жизни, заодно вы­бив почву из-под ног у абреков и создав вокруг них полосу отчуждения. По согласованию с Москвой угрозыск объявил об освобождении от ответственности и о помиловании лиц, которые пожелали бы явиться с повинной. Денгизову и по­ручалось довести это решение до крестьян и скотоводов, пособничавших бандитам, и всячески содействовать их воз­вращению в лоно закона.

Так обстояли дела в Грозном, когда дневным поездом туда прибыли Шукаев и Дараев

* * *

— Можно?

Денгизов поднял голову от стола и, разглядев вошедших, встал.

— Разумеется. Рад вас видеть. Легки на помине.

— Мы оказались в форменном тупике, Шахим Алиханович,— без предисловий начал Жунид.— Потому и приехали. Знакомьтесь, пожалуйста, это Дараев, мы работаем по делу вдвоем.

Пожимая руку Денгизова, Дараев с любопытством рассмат­ривал бибиста. Вадим Акимович немало хорошего слышал об этом человеке. Умный, дотошный, зря никогда не скажет лиш­него слова, смел до дерзости, перед начальством шапку не ломает, в общем,— чего только о нем не говорили.