По следам кочевников. Монголия глазами этнографа

Рона-Таш Андрас

В моих путевых заметках нет того, что подметил бы, будучи на моем месте, журналист, экономист или художник; нет в них и всеобъемлющего этнографического или лингвистического описания. Мои наблюдения ограничены пространством и временем (первая поездка по Монголии длилась три месяца, а вторая — всего один), а также интенсивностью самих исследований. Хронологическая последовательность описания часто создает впечатление, что связь между отдельными событиями случайна. Но такой порядок изложения имеет и свои преимущества, позволяя под свежим впечатлением записывать все, что приключилось в пути, и сообщать только результаты непосредственных наблюдений.

Но мне хотелось дать читателю нечто большее, чем рассказ о личных переживаниях в пути. Многие ученые и путешественники, с давних пор интересовавшиеся кочевым бытом и его переходом в оседлый, занимались исследованием монгольской культуры. Их труды представляют большую ценность, ими сделано немало открытий. Вот почему я использовал различные источники, стараясь почерпнуть из них и пересказать читателю в доступной форме все, что, с моей точки зрения,

поможет лучшему пониманию страны и народа. Открывая первую страницу своего дневника, я хочу поблагодарить своих предшественников, труды которых были для меня маяком и компасом в моих странствиях. И прежде всего я хочу высказать признательность преподавателям, благодаря которым вступил на путь исследователя, путь часто трудный, но всегда увлекательный. А мой профессор — академик Лайош Лигети не только помог мне ознакомиться с богатой литературой по монголоведению и тибетологии, но и дал много полезных методических советов о подборе фактического материала, а также оказал всемерное содействие в организации научной экспедиции. Географы — академик Дьюла Ортутаи и профессор Иштван Талаши, возглавляющие кафедру географии, поделились со мной своим опытом по сбору этнографических материалов, когда я готовился к поездке, а позднее дали множество полезных советов по их обобщению.

Люди, которым приходилось работать за много тысяч километров от родины, хорошо знают, какое огромное значение имеет поддержка научного общества или коллектива, подготовивших экспедицию. В бескрайних монгольских степях успеху в работе способствовали теплые товарищеские отношения, установившиеся между нами, молодыми венгерскими монголоведами, принявшими участие в экспедиции. С двумя моими коллегами — Каталин У. Кёхалми и Дьёрдем Кара-я провел три месяца моей первой поездки по Монголии. Вместе мы занимались научными наблюдениями, и эта совместная работа обогатила каждого из нас. Изо дня в день, часто после утомительного перехода в 20 000 километров, мы неизменно находили время для обмена мнениями, совместной проверки полученных новых знаний и исправления ошибок. Наше содружество помогло также редактированию моих путевых заметок, так как часть богатого и интересного материала, собранного моими коллегами, уже опубликована в венгерских научных журналах, Я чувствую себя обязанным также всем лицам и организациям, без моральной и материальной поддержки которых не смог бы осуществить свою поездку. В первую научную командировку я был послан Академией наук Венгрии, во вторую — министерством просвещения. Значительную помощь мне оказали также другие научные и культурные организации, из которых мне хочется назвать Будапештский государственный университет имени Лоранда Ётвеша, Институт культурных связей, Венгерское лингвистическое общество, Венгерское географическое общество и Государственный этнографический музей. В изготовлении снаряжения для нашей научной экспедиции принимали участие предприятия: «Орион», «Венгерская оптика», — «Форте» и «Озалид».

Долог путь от научной экспедиции и собирания материала до написания книги. И на этом пути большую помощь своими ценными советами оказали мне научные редакторы книги Лайош Лигети и Имре Патко.

Что касается перевода монгольского фольклора, то он — плод поэтического вдохновения Гезы Кепеша, который в своих стихах, сделанных по моему подстрочному переводу, стремился сохранить верность оригиналу и передать его своеобразие венгерскому читателю. Мне хочется поблагодарить Кепеша за талантливый перевод.

Когда-то работу исследователя в Монголии сильно затрудняли различные препятствия, чинимые местными властями. Теперь, очутившись в Монгольской Народной Республике, венгерский путешественник-исследователь попадает к дружескому народу дружественной страны. Считаю своим долгом выразить признательность государственным органам Монгольской Народной Республики, в первую очередь Комитету наук и высшего образования МНР [2] и лично его руководящим работникам товарищам Джагваралу и Цевегмиду, оказавшим нашей работе огромную научную и материальную помощь. С большой радостью пользуюсь я представившейся мне возможностью поблагодарить и моих коллег из Улан-Батора, которые все без исключения, старые и молодые, дали мне много полезных советов. И наконец, но не в последнюю очередь, я горячо благодарю за оказанное мне гостеприимство монгольских скотоводов, рабочих и представителей интеллигенции. Они с одинаковой щедростью угощали меня и отдавали мне свое время. Хотелось бы, чтобы эта написанная о них книга хоть в какой-то мере отразила признательность автора, находящегося у них в неоплатном долгу.

2

Комитет наук и высшего образования МИР существовал до лета 1961 года, когда его функции перешли к Академии наук МНР, с одной стороны, и к Комитету по делам высшего и специального среднего образования при Совете Министров МНР — с другой. — Прим. ред.

Будапешт, декабрь 1958 года

1. Мальчик, который боится собак

Два всадника в пустыне. — Мальчика отдают в зятья. — Татары отравляют Есугея. — Один в пустыне. — Преследование и пленение Темучина. — По следам конокрадов. — Чингис-хан [2].

В безграничных степных просторах царит молчание, лишь ветер порывами пробегает по низкой траве, и она волнуется, как поверхность большого озера, которому местные жители дали имя Тенгис. В траве снуют, спеша домой, маленькие

странные зверьки, величиной с щенка. Это тарбаганы бегут к своим порам. Вдруг зверьки замирают, поднимают передние лапки, навостряют ушки. Издали до них доносится равномерный стук копыт. Потревоженные нарушителями тишины взмывают ввысь коршуны и кружат в поднебесье. Лучи заходящего солнца освещают двух всадников. Старший ведет на поводу двух запасных лошадей. К седлу у него привязана кожаная сума, ритмично ударяющая по крупу лошади. Другой всадник натянул шапку на самые брови, чтобы не били в глаза лучи склоняющегося к горизонту солнца, но сразу видно, что настроение у него неважное. По росту и движениям можно определить, что ему не больше девяти лет. Мальчик беспокойно озирается вокруг, как будто с минуты на минуту ждет нападения. Иногда глаза его с недоумением обращаются к мужчине, как бы прося подбодрить и утешить. Но лицо взрослого всадника сурово; ничего утешительного не находит в нем сын его.

Внезапно старший путник натягивает поводья; лошадь и всадник замирают в полной неподвижности. Мальчик смотрит туда же, куда устремлен взгляд отца. На самом горизонте, меж двух небольших гор, известных старикам под названием Цекцер и Чихургу, в выемке на склоне холма что-то движется. Может быть, это всего лишь тени, отбрасываемые обломками скал, но мальчик знает, что осторожность никогда не бывает чрезмерной. Проходит несколько секунд, и облачко пыли подтверждает, что глаза мужчины не потеряли своей зоркости. Навстречу скачет всадник. Путники медленно трогаются. Причин для бегства нет, они в знакомом краю, в кочевье Олхонутского рода из дружественного им племени. Мужчина теперь пускает лошадь вскачь, мальчик не отстает. Когда всадники встретились, на землю уже спускались сумерки. Кони дрожат от бешеной скачки, нервно роют землю копытом. Но люди в полной неподвижности молча рассматривают друг друга. Выражение лица у них постепенно смягчается, лишь мальчик по-прежнему вопросительно переводит взгляд со своего спутника на незнакомца. Но скоро и он успокаивается, убедившись, что повстречались они не с врагом. Незнакомец первый нарушает затянувшееся молчание:

— Куда держишь путь, сват Есугей? — спрашивает он [3] .

Радость на лице мальчика сменяется неуверенностью. Стало быть, они уже приехали. Что-то ждет его здесь?

— Я еду, — учтиво говорит тот, кого назвали Есугеем, ответив сначала на приветствие, — я еду сватать ему невесту у дядей по матери его Оэлун, у ее родии из Олхонутского рода [4] .

При этих словах мальчик испуганно вздрагивает. Он знает о цели поездки, но ему трудно свыкнуться с мыслью о своем новом положении. С какой радостью остался бы он дома, где так весело игралось ему с тремя братишками: Хасаром, Хачиуном и Темуге! А как любил он свою совсем недавно родившуюся сестренку Темулун, которую так охотно таскал на спине, когда вместе с братьями отправлялся играть на берег реки! Но никто и не подумал спросить у мальчика, чего ему хочется, к тому же он давно знает, что отец суров и в семье никто ему перечить не смеет. Незнакомец внимательно смотрит на мальчика, пытливо заглядывает в его испуганные глаза, потом снова оборачивается к Есугею и замечает удовлетворенно:

3

С. А. Козин, Сокровенное сказание, гл. I, § 62, стр. 86.

4

Там же.

— У твоего сынка взгляд — что огонь, а лицо — что заря [6] .

Лицо мальчика освещает чуть заметная улыбка. Он понимает, что нельзя принимать всерьез формулу вежливости, но на душе у него становится теплее. Это, безусловно, Дэй-Сечен, о котором так много рассказывала ему мать по вечерам у еле теплящегося очага, и мальчик доверчиво глядит на своего родича. Мать любит говорить о своей семье, одного лишь от нее не узнаешь: как попала она в юрту отца. Но об этом он знает от родичей, которые охотно рассказывают о том, как отец похитил прекрасную Оэлунучжин у меркитского Эке-Чиледу [7] . Мальчик сотни раз слышал эту и многие другие старые истории, переходящие из уст в уста в семейном кругу. Но теперь у него нет времени для размышлений, он слушает, что говорит Дэй-Сечен отцу.

6

С. А. Козин, Сокровенное сказание, гл. I, § 62, стр. 86.

7

Меркиты — крупное монгольское племенное объединение, кочевавшее в долине реки Селенги. — Прим. ред.

— Снился мне, сват Есугей, снился мне этой ночью сон, будто снисшел ко мне на руку белый сокол, зажавший в когтях солнце и луну. По поводу этого своего сна я говорил людям: солнце и луну можно ведь видеть только лишь взглядом своим; а тут вот прилетел с солнцем и луной в когтях этот сокол и снисшел ко мне на руку, белый спустился. Что-то он предвещает? — подумал лишь я, как вижу — подъезжаешь, сват Есугей, ты со своим сыном. Как случиться такому сну? Не иначе, что это вы — духом своего Киятского племени — являлись во сне моем и предрекали! [8]

8

С. А. Козин, указ. соч., гл. I, § 63, стр. 86.