По следам кочевников. Монголия глазами этнографа

Рона-Таш Андрас

Но некоторые родичи и тайчжиуты [15] , увидев, что маленькая всеми покинутая семья держится стойко, решили ее сгубить. Отчаянно борясь за свою жизнь, мать с детьми уходит в глушь дремучего леса. Преследователи требуют в качестве откупа жизнь Темучина. Мальчику надо бежать. Трое суток прячется он в лесу, без крошки еды, без капли воды, наконец, не выдержав этой муки, делает попытку выбраться из окружения. Темучин скачет по узкой тропе, и вдруг у него отвязывается седло. «Плохое предзнаменование», — думает мальчик и возвращается вспять. Еще трое суток скрывается он в лесу и опять пытается выбраться. Доскакав до опушки, Темучин видит на дороге валун величиной с юрту, преграждающий ему путь. Он понимает, что небеса снова предупреждают его об опасности, и возвращается обратно. Но на девятый день Темучин теряет терпение, острым ножом, которым обтачивают стрелы, прорубает себе путь сквозь лесную чащу и выходит в открытое поле. Тут враги и берут его в плен.

15

Тайчжиуты —

крупное монгольское племенное объединение, кочевавшее в долине реки Опои. В конце XII века оно входило в улус Есугея. — Прим. ред.

Тайчжиуты увозят пленного Темучина, надевают ему на руки и на шею деревянные колоды, так что он почти не может двигаться. Враги собираются праздновать поимку Темучина, но он ударяет своего стражника колодой и убегает. Колоды не позволяют свободно передвигаться, и беглец бросается в протекающую поблизости реку Онон, погружается в воду, оставив на поверхности лишь лицо. Очнувшись, стражник испускает дикие вопли. Тайчжиуты, собравшиеся уже разойтись по домам, снова бросаются на преследование Темучина. Они договариваются о том, где кому искать беглеца, и разъезжаются в разные стороны. Мокрого, дрожащего мальчика находит Сорган-Шира. Храбрость и ловкость Темучина пленяют его, и он не выдает беглеца.

Насквозь промокший, закованный в колоды Темучин не может и помышлять о бегстве. Тогда он проходит в юрту к Сорган-Шире. Тот напуган появлением незваного гостя, из-за которого рискует своей жизнью. Но сыновья Сорган-Ширы говорят отцу:

— Когда хищник загонит малую пташку в чащу, то ведь и чаща сама ее спасает Сорган-Шира и на этот раз пожалел мальчика и спрятал его. Но на заре следующего дня тайчжиуты сообразили, что пеший, закованный в колоды Темучин не мог уйти далеко, значит, его спрятал кто-то из своих.

Они обыскивают друг у друга юрты и повозки, перетряхивают все постели, приподнимают все доски. В юрте Сорган-Ширы они перевертывают котел, стаскивают одеяла с постелей, заглядывают во все сундуки. Потом они подходят к повозке, стоящей возле юрты, и хотят разбросать лежащую в ней шерсть, но Сорган-Шира говорит;

— В такую-то жару как можно усидеть под шерстью? [16]

Этот довод убеждает преследователей, и они идут дальше. Спрятавшийся в повозке Темучин снова спасен.

16

С. А. Козин, указ. соч. ₇гл. II, § 85, стр. 93.

После ухода тайчжиутов Сорган-Шира начинает готовить Темучина в путь. Он дает мальчику лук, стрелы, кобылу и кумыс, но боится дать ему огниво и трут, чтобы Темучин не выдал себя, разложив костер. Юноша отправляется в путь. Он идет вдоль течения реки Онон и быстро находит свою семью, с которой бежит дальше.

В большой спешке передвигаются беглецы по берегу реки, останавливаясь лишь для того, чтобы попасти лошадей на покрытых сочной травой пойменных лугах.

Как-то раз сидит Темучин со своей семьей в юрте, спасаясь от палящих лучей солнца. Вдруг раздается стук копыт. Приподнимают они войлок, закрывающий вход в юрту, и — о ужас! — кто-то похитил последнее их достояние — угнал лошадей. Растерявшись, не зная, что им делать, долго стоят они у юрты. Поздно вечером возвращается домой Бельгутай, брат Темучина, — он ходил ловить сурков и, к счастью, взял с собой лошадь. Теперь можно пуститься в погоню за конокрадами. Братья немного поспорили, кому это сделать. В конце концов за ворами отправляется Темучин на единственной оставшейся у них лошади.

В пути Темучин приобретает себе первого друга — Боорчу. С его помощью удается сначала вернуть восемь коней, а потом и все остальное имущество. Темучин начинает постепенно собирать вокруг себя крепостных и родичей. Много лет ведет он с переменным успехом борьбу с соседними племенами, пока не подчиняет их своей власти одно за другим. Наконец, в 1206 году хурал — собрание монгольской феодальной знати — избирает Темучина великим ханом всех монголов и именует его Чингис-ханом.

Так в идиллических красках рисует нам юность Чингис-хана «Сокровенное сказание», рассказывая о том, как мальчик, некогда боявшийся даже собак, начав с пустого места, стал властелином огромной державы. Здесь мы имеем дело с преднамеренным искажением исторических фактов. Темучин вознесся к вершине власти не из среды бедных пастухов. Он был типичным представителем монгольского правящего класса, потомком старинной феодальной семьи. Воспользовавшись распрями между господствующими группировками, Темучин заключал союзы то с одной, то с другой из враждующих сторон. Огнем и мечом, клятвопреступлениями и заговорами, угнетением и насилием он в конце концов взял верх над своими противниками. Такова действительная история возвышения Темучина. И все-таки это сказание очень занимательно, независимо от намерений его автора. Оно позволяет приоткрыть завесу над одним из эпизодов зарождения кратковременного мирового владычества монгольских ханов и понять обстановку того времени, раскрывая реалистическую картину тогдашних будней кочевого народа.

2. В пустыне Азии

Как и почему мы едем в Монголию. — Монгольский ученый в Будапеште. — Сколько было денег у Шандора Кёрёши, когда он отправился в Азию. — Наши приключения на московском аэродроме. — Сколько времени понадобилось

бы, чтобы обойти пешком всю Монголию.

В понедельник, 8 апреля 1957 года, я написал в дневнике, верном товарищем моих странствий, следующие строки: «Сегодня мне сделали первую предохранительную прививку, заграничные паспорта и деньги у нас в кармане; итак, если что-нибудь неожиданное не помешает нам, мы отправляемся в путь. И тут я задаю себе первый вопрос: зачем я еду? Какова цель этой поездки?»

С давних пор меня волнует проблема, связанная с одним из критических периодов в истории человечества. Известные нам 5000–6000 лет истории человеческого рода показывают, что первые великие культуры были созданы народами, обитавшими в долинах крупных рек. Классические культуры древности сложились в Египте, Месопотамии, долине Инда, на изобилующих реками широких просторах Китая; даже колыбелью культуры инков и ацтеков были речные долины. Все эти народы более или менее независимо друг от друга, но на определенной стадии общественного развития создавали поливное земледелие. Для этого была необходима сравнительно высокая степень культуры: наличие письменности, развитие ремесел, искусства и техники. Но в степях по соседству с оседлыми народами жили кочевые скотоводческие племена, поддерживавшие с ними многосторонние связи. Кочевое общество с его экстенсивным скотоводческим хозяйством не могло обеспечить себя всеми предметами повседневного обихода. В мирное время между кочевниками и оседлыми народами налаживались тесные торговые связи, причем товарообмен между ними не ограничивался вещами первой необходимости: кочевники увозили с собой предметы роскоши, ткани, ювелирные изделия, оставляя взамен скот, меха, кожи и другую продукцию. Наряду с этим кочевники заимствовали у более развитых оседлых народов многие формы государственного устройства и власти. Оружие, военная тактика, система налогового обложения, чины и титулы переходили от оседлых народов к кочевым и наоборот. Вслед за этим устанавливался и культурный обмен. Кочевые и оседлые народы заимствовали друг у друга литературные формы, сказки, музыкальные произведения, стили изобразительных искусств, перенимая иногда даже суеверия и религиозные предрассудки.

Но отношения между кочевыми и оседлыми народами отнюдь не всегда были мирными. Между властителями соседних классовых государств неизбежно возникали войны. Они боролись за лучшие земли и пастбища, за накопленные богатства, за господство над трудящимися массами, за лучшие условия их эксплуатации. Это прямое следствие, вытекающее из природы эксплуататорских классов. С угрозой войн, следовательно, будет покончено лишь тогда, когда окончательно и навсегда исчезнут эксплуататоры.

Войны между кочевыми и оседлыми обществами, сменявшие временами мирные экономические и культурные отношения, носили иногда форму последовательного оттеснения кочевников с их территории оседлыми племенами или пограничных стычек, набегов, небольших авантюр и схваток. Но случалось и так, что набег кочевников разрастался, ширился, и оседлые народы были не в силах его остановить. Набегам кочевников сопутствовали чудовищные опустошения, уничтожение производительных сил и обращение вспять общественного развития в тех случаях, когда они захватывали страны, находившиеся на более высоком уровне культуры. Но если господство кочевых племен над более развитыми оседлыми народами затягивалось, завоеватели перенимали у покоренных многие хозяйственные, общественные и культурные достижения, а иногда и весь Жизненный уклад. Длительный процесс ассимиляции поднимал завоевателей на более высокий экономический уровень, культура их становилась многокрасочней и сложней, чем до завоевания.

Но ведь в развитии кочевников была своя отправная точка. Письменные источники отмечали, появление кочевников только тогда, когда они попадали в поле зрения тех народов, которые уже писали свою историю. Налетая внезапно, кочевые орды стремительно вырастали из неизвестности, как бы материализуясь из окружающего их тумана.

Совершавшие набеги на богатые страны Южной и Восточной Азии, на Ближний Восток и Европу воины-кочевники пускались в свои военные авантюры из какого-то одного места, находившегося в самом центре Азии. Начиная от гиксосов [17] и хеттитов [18] до гуннов Аттилы, от аваров до мадьяр, от тюрков до монголов Чингис-хана, все кочевые орды отправлялись на свои завоевания из одного места. Где же оно находилось и что собой представляло? Вот вопрос, который с давних пор ставят перед собой ученые. Меня интересуют не название и географическое положение степей, не природные условия, способствующие развитию кочевого образа жизни, ведь эти условия могут играть только второстепенную роль. Мне хочется узнать, в какой колыбели общественно-исторического процесса возникли сложные отношения, особые предпосылки, породившие кочевой образ жизни. Уточняю свою мысль: меня интересует генезис кочевого феодализма.

17

Гиксосы — союз племен, обитавший в степях Малой Азии. В середине XVIII века до нашей эры гиксосы овладели Сирией и Палестиной, где господствовали около двух веков — Прим. ред.

18

Хетты — вначале союз племен, затем народность, обитавшая в степях Малой Азии. В середине XVIII века до нашей эры возникло Хеттское царство, боровшееся с древними государствами Востока — Вавилонией, Египтом и т. д . — Прим. ред.