По следам Лейва Счастливого
Шрифт:
Становилось все холоднее, кромка льда вдоль берегов реки росла. Близилась середина октября, в любую из ночей лед мог перекрыть реку и отрезать нам путь. Отряд индейцев пошел в горы охотиться на оленя. Мы были рады присоединиться к ним, но время не позволяло.
– Ситапмук – будьте осмотрительны, – сказал Томас, когда мы сели в каноэ, чтобы двинуться в обратный путь.
И вот лагерь индейцев остался за излучиной. Только тот, кто шел на шестах вверх по реке, может вполне насладиться спуском через пороги. Правда, надо было глядеть в оба, русло изобиловало топляком с острыми суками. Спугнув по дороге лисицу и медведя, мы живо домчались до озера Сангу.
На озере нас встретил ветер, однако не такой сильный, чтобы нельзя было идти дальше. Чуть правее нашего курса лежал островок:
Нам стало не по себе – тут только зазевайся... Сумеем ли мы одолеть ветер и волны и добраться до островка или нас понесет на просторы изрытого ветром озера, где шансы на спасение почти равны нулю? Мы гребли как одержимые, и победили.
Четыре дня мы пережидали на острове непогоду, чувствуя себя робинзонами. Стало плохо с провиантом. Рыбу в шторм не половишь, и мы рыскали в ельнике в поисках чего-нибудь съедобного. Набрели на кусты вкуснейшей красной смородины. И вдруг услышали кудахтанье на дереве. Вот сюрприз! На острове оказались бушпатрики. Мы застрелили трех птиц, развели на берегу костер из плавника и поджарили добычу на вертеле. Хорошо жить на свете!
Когда мы наконец дошли до Девис-Инлета, там оставалось всего несколько человек, в том числе вождь Джо Рич, которому преклонный возраст не позволял отправляться за оленем в дальний путь. Вождь был одним из лучших знатоков родовых традиций и помнил бездну старинных преданий. Вечерами я слушал его и записывал. Джо Рич ввел меня в удивительный мир индейских суеверий, объемлющий всю природу. Во всем живом сидит тот или иной дух. Олень, медведь, волк, росомаха, выдра, воробей, вошь и другие живые существа говорили и действовали по-человечески. А люди превращались в животных. Большое значение придавалось снам и всему, что находится над человеком, – солнцу, луне, северному сиянию, звездам, дующим в тундре холодным ветрам. И, конечно, не обходилось без духов, причем злых – «мацену». Всем этим полны образные индейские сказания. Сюжет многих сказаний – извечная борьба людей со злыми силами из-за оленя. И выше всех стоит олений бог Катипенимитавк.
Слушая старого индейца, я вновь перенесся в особую атмосферу, знакомую мне по Брукс-Рейнджу на севере Аляски; я тогда гостил у эскимосских охотников на карибу – нунамиутов, и эскимос Панеак в своем чуме рассказывал мне родовые предания. В сказаниях материковых эскимосов и индейцев оказалось много общего, и во всем слышен голос простейших движений человеческой души, порожденных суровой борьбой за существование и страхом смерти.
Таковы некоторые наблюдения, сделанные нами во время поездки к наскапи, самым северным индейцам Лабрадора, народу оленьей культуры, проводящему лето у Девис-Инлета. Как уже говорилось, в далеком прошлом и другие охотники за карибу, вероятно, спускались по рекам из страны дикого оленя в этот район побережья. Укромный лесной уголок лабрадорского приморья, наверно, привлекал норманнов, и они заходили сюда на своих кораблях, чтобы заготовить лес, поохотиться и, возможно, торговать с туземцами. Доказательств мы не нашли, но я ближе познакомился с тем народом Лабрадора, который лучше других сохранил старинные предания и обычаи. Теперь я лучше представлял себе, как могли выглядеть те, кого винландцы называли скрелингами.
НОВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ. ОТКРЫТИЕ КУЗНИЦЫ
Предварительные итоги раскопок в Ланс-о-Мидоузе были очень многообещающими. Многое говорило за то, что постройки норманнские; мы не нашли ничего, что указывало бы на эскимосов или индейцев, а также на европейских рыбаков или китобоев. Но до конца работ было еще далеко, и мы с волнением ожидали новых находок.
Да, похоже, что совсем немного остается до того дня, когда можно будет ответить на важный вопрос: кем и как была открыта Северная Америка. И я решил, что к очередной экспедиции (1962 г.) нужно привлечь
Норвежские члены экспедиции выехали в поле раньше других. Для перехода от Галифакса до Ланс-о-Мидоуза канадские власти любезно предоставили нам судно «Истор» с командой. Вообще представители военно-морского ведомства – контр-адмирал Дайер и другие – очень много сделали для нашей экспедиции.
Капитан Сэм Лиллингтон поднялся на мостик, и «Истор» двинулся на север. Мы плыли по-княжески, нас обхаживали и обслуживали. Совсем не то, что самим воевать с волнами!.. Часть пути совпала с прошлогодним маршрутом. «Истор» летел словно птица, и я невольно вспоминал, как наш «Халтен», кашляя одним цилиндром, плелся со скоростью три узла по периферии урагана Эсфирь.
Мы не сомневались, что быстро дойдем до цели. Но когда «Истор» приблизился к северной части западного побережья Ньюфаундленда, наша уверенность поколебалась. Навстречу нам, подгоняемые крепнущим ветром, густо шли большие льдины. Это было в середине июня, мы находились примерно на широте Лондона. Нечего было и пытаться обогнуть северную оконечность острова, оставалось только поспешить в Сент-Антони, пока нас не затерло. «Истор» стал медленно пробиваться на запад. Капитан был воплощенное спокойствие, но я догадывался, что происходит в его душе – ведь судно было отнюдь не приспособлено к плаванию во льдах. Наверно, он мысленно молился богу, когда очередная льдина с грохотом ударялась о борт или задевала винт.
Мы добрались до Сент-Антони. Теперь у нас был один выход: пересечь полуостров и попробовать попасть в Ланс-о-Мидоуз с запада. Мы перебросили все снаряжение в залив Пистолет, наняли двух помощников и три рыбачьих бота и поплыли вдоль северного побережья на восток. Удастся ли с этой стороны пройти сквозь льды? Поначалу надежды было мало, но мы петляли от полыньи к полынье, и всякий раз, когда казалось, что мы бесповоротно застряли, опытные рыбаки находили выход. Возле Шип-Коува мы, к своему удивлению, встретили небольшую лодку. Муж с женой и двое детей преспокойно ловили рыбу, словно опасные льды вокруг были для них чем-то привычным. Крупная треска так и мелькала в воздухе.
Смеркалось, когда впереди показался Ланс-о-Мидоуз. Похоже, все в порядке. И тут мы наткнулись на сплошной пояс льдов. Неужели затрет у самой цели? Выскочив на лед, мы рубили его топором, расталкивали шестами и все-таки протиснулись к берегу. Это было 24 июня. Вот так неодинакова здесь ледовая обстановка в разные годы. Годом раньше мы вообще не видели льдов. Поставили палатки, и раскопки возобновились. Мало-помалу лед пропал, и только два айсберга остались между островами.
Потом в заливе сел гидроплан, на котором прилетел доктор Вильям Тейлор, археолог Национального музея Канады. Для нас было очень важно участие знатока археологии эскимосов и индейцев; к тому же доктор Тейлор хорошо знал, как развивалась канадская культура после повторного открытия. Несколько позже прибыл доктор Иэн Уитикер из Ньюфаундлендского университета, находящегося в Сент-Джонсе. Оба они оказались чудесными людьми, полными жизнерадостности, присущей тем, для кого жить в палатке в далеком краю дело обычное.
По утрам геолог Кари Хеннингсмуэн отправлялась на охоту ... за болотами. Ни ветер, ни дождь не могли укротить ее энергию. Кари Хеннингсмуэн интересовал особый тип болот, и когда она находила искомое, то брала длинным буром пробы пластов, в которых сохранилась цветочная пыльца растений давней поры. Пыльца может сохраняться тысячи лет. У каждого вида растений своя пыльца, изучая ее, можно определить, каким цветам, каким деревьям она принадлежала.
Пыльцевой анализ позволяет судить об изменении растительности и о колебаниях климата. Нам было важно узнать, какой климат царил на Ньюфаундленде около тысячи лет назад, когда Лейв Эрикссон и другие норманны ходили в Северную Америку.