По следам М.Р.

Раевский Борис Маркович

— Существование и исчезновение «Большой Берты» окутаны таинственной тьмой. Вернее: «тьмой таинственности».

Генька оторопел:

— Какое исчезновение? В то время? — Он еще раз посмотрел на обложку: тридцать третий год. — Как же так?

Вместо ответа Олег Лукич стал читать дальше.

— Приказ верховного командования… Режим особой секретности… Не жалеть средств для маскировки «Большой Берты»… Не допустить, чтобы попала в руки неприятеля… Обеспечить детонацию каждого снаряда, — чтобы, значит, взрывались все до единого и по ним ничего нельзя было бы

узнать. За нарушение приказа — расстрел.

«Само собой ясно, — заверял читателей подполковник фон Кюстрау, — что я ограничусь описанием уже известных фактов и опущу конструктивные подробности. Ведь мы знаем, что «Большая Берта» осталась не известной врагам, ибо все сохранившиеся орудия и чертежи были укрыты в безопасных местах…»

— Ничего не понимаю! — у Геньки от напряжения даже в голове застучало. — Когда укрыты? От кого?

— Постой, не тарахти! — Олег Лукич, вопреки обыкновению, заговорил помедленнее. — Кажется, я догадываюсь. Немцы в девятнадцатом году, после конца войны, попрятали свою технику. Союзники искали — не нашли. То есть мелочь кое-какую нашли: в шахтах, в лесных ямах. А что покрупнее — как в воду кануло. Спрятали и молчали. А как Гитлер дорвался до власти, языки и развязались.

И он, медленно цепляя слова, прочел заключительную фразу немецкой статьи:

«Описание действий «Большой Берты» должно для следующих поколений уроком послужить, чтобы накопленный опыт даром не пропал и почву для будущих побед имел бы подготовить».

Положил журнал на полку и покачал головой.

— Насчет побед — не вышло! — подытожил он. — А история любопытная. И впрямь — пушку уже раз прятали…

— Может, они ее снова!.. — подхватил Генька. — В безопасное место… И никому неизвестно!

— Вряд ли. Ситуация была не та. Но, впрочем… Очень полезно уточнить.

Глава V

„ТРАК-ТРАК”

Англичанка стучала линейкой по столу:

— Silence, children, silence! [4]

Но никакого «silence» не получалось. Класс гудел. Все что-то говорили, смеялись, а Яшка Гиммельфарб даже бубнил новую песню Окуджавы.

— Башмаков! — прорвался голос англичанки. — О чем мы говорим?

4

Тихо, дети, тихо! (англ.).

Генька встал. О чем говорит Нелли Артуровна, он не знал.

— Смотря кто, — сказал он и обвел заблестевшими вдруг глазами ребят. — Яшка Гиммельфарб — тот о марке Гватемалы, а Лена Суслова — конечно, о прическах…

— Сам чурбан! — крикнула Суслова.

Прическа у нее была такая высокая, — казалось, кто-то невидимый тянет ее за волосы вверх. Вся школа сбегалась смотреть на Ленины прически. Она гордилась своими волосами и то и дело осторожно поправляла их, так осторожно, будто боялась разбить.

— Опять не следишь, Башмаков?! — сказала Нелли Артуровна. — Наверно, опять сыщиком заделался? Смотри,

Башмаков, пожалуюсь я товарищу Коржикову. Помнишь, как в прошлом году?

О, это Генька отлично помнил! Неужели опять наябедничает?

Посмотрел на Витю. Тот сердито показал ему кулак. Правильно. Все правильно.

На перемене Генька превозмог себя и подошел к англичанке. Была она, как всегда, разукрашена, словно корабль в праздник.

— Нелли Артуровна, — стараясь, чтобы голос звучал проникновенно, сказал Генька. — Обещаю вам, клянусь!

К следующему уроку я все три параграфа повторю. И «My room» [5] тоже.

«My room» проходили уже давно. Но Геньку вчера вызвали, и он толком не мог описать по-английски, какая же мебель стоит в его комнате, есть ли книги, цветы и картины. И перепутав «window» и «winter» [6] заявил, что в его комнате три зимы.

Англичанка ничего не сказала. Только вздохнула. Была она крикливая, но добрая — все ребята это знали.

После шестого урока к Геньке подскочила встревоженная Оля.

5

«Моя комната» (англ.).

6

Окно и зима (англ.).

— Тебя Вася Коржиков зовет. Живо!

— А зачем?

Оля пожала плечами.

Генька молча поглядел на нее: неужели Нелли Артуровна?.. Все-таки накляузничала? Вот это уж нечестно: ведь он обещал…

В пионерской комнате, кроме Васи Коржикова, был еще Яшка Гиммельфарб.

— Ну, рассказывай, — сказал Вася.

— О чем? — Генька держался настороженно.

— О «Большой Берте».

«А! — Генька сразу повеселел. — Значит, это не англичанка…»

Кратко доложил о пушке.

— А вот этот гражданин, — сказал Вася Коржиков и мотнул головой в сторону Яшки. — Просится — куда? — к вам в звено. Он тоже хочет «Большую Берту»…

— Да! — выкрикнул Яшка. — А почему только они, трое? Все самое интересное — они. В прошлом году — Рокотов. Сейчас — «Берта»…

— Ну, как? — спросил Вася Коржиков. — Берете?

Генька покачал головой.

— Вот! — крикнул Яшка. — Я ж говорил! Эгоцентисты!

— …центристы, — усмехаясь, поправил вожатый.

— Именно! — крикнул Яшка. — Все сами, все себе!

— Мы уже это… сработались, — сказал Генька. — Да и зачем четвертый? Тут дела не так много…

Вася Коржиков обрадовался:

— Значит, тебе кадров хватит? Ну и красота! А я думал, придется другие звенья — что? — оголять. И вообще, — он повернулся к Яшке, — чего ты скачешь, как блоха? Тебе что поручили? Оформлять «Крокодиленка»! Действуй и не рыпайся!

— Ладно, — пробормотал Яшка. Повернулся к Геньке и добавил: — А все-таки ты эгоцентист! Трист! Вот!

* * *