По следам минувшего
Шрифт:
Портрет Севе-Седерберга, очень молодого человека с тонким грустным лицом, висит над рабочим столом профессора Михаила Александровича Шишкина, тоже всемирно известного исследователя земноводных. Портрет появился здесь давно, еще тогда, когда вчерашний студент Миша Шишкин пришел работать в Палеонтологический музей. Кабинеты палеонтологов в музее невелики и почти всегда загромождены шкафами и ящиками, завешаны схемами и картами. В таких кабинетах держат только очень нужные для работы вещи — такие, как этот портрет.
Ученых не принято любить, как любят художников и поэтов. Но нет ни одного настоящего исследователя, работу которого, его мысли, дело его жизни хоть кто-нибудь не захотел бы продолжить своей работой, своими мыслями, своей жизнью.
А ихтиостега стала очень знаменитой. Ее гипсовая копия стоит на почетном месте в палеонтологическом музее и ждет, когда рядом
Выход позвоночных на сушу во многом остается загадкой. Ясно одно — ихтиостега и даже ее потомки, жившие миллионы лет спустя, были только разведчиками, а не завоевателями континентов. Крупные, до четырех метров, хищники-рыбоеды, они не смогли бы прокормиться случайной охотой. Большие многоножки и мечехвосты выходили на сушу так же редко, как и они сами. Да и шансов на успешную охоту в таких случаях у полурыбы практически не бывало. Ведь на добычу она нацеливалась всем телом, потому что голова ее намертво соединялась с туловищем из-за отсутствия шейного позвонка. А такой способ охоты удобен только в воде. Настоящие обитатели суши — клещи, мокрицы, мелкие многоножки и черви — были не только слишком малы. Как и сейчас, они жили и кормились в почве, среди отмирающих растений или под камнями. До поры до времени четвероногим пришлось ограничиться «рыбным столом».
В жарком девоне, где засухи сменялись затяжными ливнями, водоемы то растекались безбрежным разливом, то сжимались в мозаику луж, стариц и топей, ямы кишели беспомощной рыбой. Побеждал тот, кто в туманной ночи ковылял сквозь заросли, кто проползал по песчаным дюнам и с шумом плюхался в заповедные воды. Охотника кормят ноги. И ноги учились ходить.
Очень похоже, что наземными животными, хотя бы настолько наземными, как современные жабы и саламандры, четвероногие стали только тогда, когда суша наполнилась обильной, по-настоящему сухопутной пищей — насекомыми. Но это случилось уже в каменноугольном периоде. Так или иначе, случайная встреча нашей ихтиостеги с многоножкой диплоподой оказалась символической, потому что спустя миллионы лет судьбы четвероногих потомков полурыбы и родичей многоножек — насекомых — тесно переплелись и образовали звенья могучего и вечно изменчивого механизма — механизма биологического равновесия суши.
Раковинный спрут.
Мастодонзавр.
Глава V
В ЛЯГУШАЧЬЕМ РАЮ
Лес пропитан водой, как губка. Вода ручейками сбегает по чешуйчатым стволам, дождем капает с пышных перистых ветвей. Розовый туман плавает в воздухе. Одни деревья — по пояс в воде. Другие силятся выползти из нее на высоких корнях-ходулях. Странный лес. Странные деревья. Будто волшебник для забавы увеличил в тысячу раз болотную кочку и ее обитателей. Болотные хвощи выше нынешних берез. Плауны, которые сейчас не сразу увидишь в траве, поднялись, как столетние сосны. Загудела метровыми крыльями и опустилась к воде исполинская стрекоза. Громадная лягушка выставила из воды широкую, как стол, голову, и лес загудел от богатырского кваканья. Посыпались с ветвей теплые тяжелые капли на головы бесчисленных предков теперешних лягушек и тритонов, которые плавали, ползали и грелись на солнышке в этом лесу эры древней жизни.
Но действительно ли эта картина характерна для следующего после девона периода — каменноугольного, или карбонового, или просто «карбона», как его для краткости называют геологи? Как убедиться, что, написав все это, мы не проявили излишней фантазии или вообще не перепутали все на свете?
Для этого придется пойти от только что изображенной картины к науке, к фактам.
ДОСТОВЕРНЫЕ СЛЕДЫ ИСЧЕЗНУВШЕГО РАЯ
Каменноугольную систему впервые выделили в Англии еще в начале XIX века. Протяженность её приблизительно равна 65–70 миллионам лет. Слои карбона буквально набиты стволами, ветвями, листьями, наконец, целыми деревьями необычайной величины и строения. Крупные же месторождения каменного угля, встреченные в этой системе, и дали ей название «карбон», что значит «уголь». Потом залежи каменного угля были найдены и в более поздних отложениях: пермских, юрских, третичных, но название «карбон» менять не стали. Сказалась историческая традиция и еще то, что во многих странах богатые угольные месторождения связаны именно с этой системой.
Представить себе картину образования каменного угля довольно просто. Обширное болото покрыто лесом высоченных
Секрет углеобразования состоит в том, что все эти процессы идут без участия в них кислорода. Уж слишком его мало в стоячих водах болот. В противном случае от всего богатства древней жизни и следа бы не осталось.
ЗЕЛЕНЫЕ ОБИТАТЕЛИ КАРБОНОВОЙ СУШИ И ИХ ЗАГАДКИ
В самом пласте каменного угля можно найти разве что остатки корней и корневищ. А вот в слоях песчаников и сланцев, которыми прослоены пласты каменного угля, находят великое множество отпечатков листьев, стволов, коры растений. Палеоботаники всего мира, собирающие материалы из этих слоев, сравнивали свои находки и пришли к выводу, что все они удивительно схожи между собой. Поэтому вывод напрашивался сам: в карбоне на всей Земле жили одни и те же растения-гиганты — лепидодендроны, сигиллярии, каламиты и кордаиты.
Удалось полностью восстановить их внешний облик, и вот какая особенность сразу бросилась в глаза. Все они оказались до удивления похожи на растения современных болот — на папоротники, хвощи и плауны, только в сотни раз увеличенные. Такое сходство уже само по себе наталкивало на мысль, что жить эти растения должны были примерно в тех же условиях, что и нынешние потомки, то есть на болоте. Ну, а коли в высоту они достигали тридцати — сорока метров и были двух-трех метров в диаметре — значит, жилось им, по-видимому, привольно.
Но вернемся к тому, что всю Землю населяли одни и те же растения. Это подтверждает гипотезу о том, что суша тогда еще не была разделена на материки. «Пангея» — так назвали геологи огромный и единственный тогда материк на планете. Название это было образовано от греческих слов «пан» — всеобщий и «гея» — земля. И на всей Пангее в карбоне господствовал удивительно однообразный климат. Больше такого явления в жизни Земли не наблюдалось никогда.
Надо сказать, что сегодня геология карбона изучена достаточно хорошо, и можно утверждать, что Пангея представляла собой обширнейшую низменность, где морские лагуны переходили в болота, болота перемежались озерами и реками. А что такое реки, как не источник пополнения Мирового океана питательными веществами, принесенными с гор! В карбоне картина резко изменилась. Раньше минеральные вещества, ничем не задерживаемые, стремились в море. Теперь же на их пути возникли мощные естественные барьеры. Растениям тоже понадобились питательные вещества, и в изобилии. Кроме того, как мы знаем, для благоденствия растениям совершенно необходимо тепло. Уж не была ли Земля тогда большой теплицей, где углекислый газ играл роль парниковой рамы, задерживая солнечное тепло в атмосфере? Если это так, то откуда он взялся в карбоне в огромных количествах? Все это загадки. Но как бы там ни было, а на то, что теплый климат на всей Пангее был тогда явлением постоянным, без резких колебаний, указывает отсутствие годовых колец в древесине тогдашних деревьев. Мы знаем, что годовые кольца — признак замедления или ускорения роста растений. Образование колец обычно связано не только с колебанием температуры, но и с изменением освещенности. Стоит поместить дерево в кадке в темное место, и оно остановится в росте. Кольцо непременно отметит эту остановку.
А может быть, это значит, что все растения в карбоне были однолетними? Ведь только у них в наше время нет годовых колец. Но трудно себе представить, что даже в самых благоприятных условиях за один сезон деревья могли достичь 30 метров в длину и 3 метров в толщину. К тому же размеры деревьев одного вида были не одинаковыми.
Прапапоротник.
И тут начали возникать различные предположения. А что если растения в карбоне вовсе не выходили из воды? Может быть, они оставались подводными, и тогда понятно, почему у них нет годовых колец. Ведь температура воды колеблется мало. Но эта идея была скоро отвергнута, потому что у корней карбоновых растений нашли такие мхи и грибы, которые в воде не растут.