По следам преступлений (сборник)

Коллектив авторов

— Валентина Ивановна, — обратился Николаев к Васильевой, — сегодня я могу сказать вам, какую сумму денег и вы, и Осипов похитили.

— Сомневаюсь, — возразила Васильева.

— Из выручки лоточников, — продолжал Николаев, — вы присвоили 181 тысячу рублей.

— Все это болтовня продавцов, я же вам не раз говорила, что это за люди, — возмутилась Васильева.

— 181 тысячу рублей я насчитал вот по этой тетради, — и Николаев протянул Васильевой ее тетрадь.

— Понятия не имею, что это за тетрадь, — Васильева попыталась сделать даже удивленное лицо.

— Вот заключение эксперта — все

записи в тетрадке сделаны вами, лично вами, — и Николаев протянул Васильевой заключение эксперта.

Васильева долго читала это заключение, рассматривала фототаблицы, на которых эксперт отметил совпадающие признаки почерка, листала тетрадь.

— Записанные вами лично в этой тетрадке цифры, — сказал через некоторое время Николаев, — полностью, до копейки совпадают с цифрами, записанными лоточниками» А вы говорили, что они на вас клевещут.

Васильева думала долго, она колебалась, даже всплакнула и, наконец, приняв решение, сказала:

— Хорошо, я расскажу вам всю правду. Я вижу, что теперь нет смысла отказываться — мне все равно никто не поверит… Когда Осипов стал директором базы, я работала в овощной палатке. Работа была тихая, спокойная — как я теперь жалею, что ушла оттуда. Соблазнил меня Осипов большими деньгами, перетащил на базу. Он знал меня по прежней работе и доверял мне. Осипов поставил условие: ему — 70 %, мне — 30 %. Так и работали. Поступает партия товара, эксперт определяет кондицию — сколько стандарта, нестандарта, брака и отхода. По этой кондации бухгалтер и приходовал партию. Ну, а сортировку, конечно, не делали, только разве самое гнилье отбирали. А все остальное гнали по ценам стандарта. Конечно, нажимали на лоточниц, убеждали, что за качество они не отвечают, по накладным у них всегда был стандартный товар. Я довольно точно знала, какой будет излишек, и заранее изымала выручку в нужной сумме. Продавцам доплачивали зарплату, сколько им полагалось. С документами затруднений не было. Лоточники, получая от меня утром товар, расписывались в накладной, в самом низу. В накладной оставалось много свободного места. В этой же накладной я писала, сколько товара возвращено и какая соответственно выручка. Когда я снимала деньги, то в накладных увеличивала на соответствующую сумму против фактической возврат товара. Накладная была уже подписана лоточником, и я могла внести в нее любой показатель о возврате и любую выручку. Только прошу вас записать, что от 180 тысяч рублей я имела только 30 %, остальные деньги брал Осипов.

Вызвав в кабинет Осипова, Николаев молча протянул ему только что подписанный Васильевой протокол Допроса, а на столе перед ним разложил блокноты лоточников и тетрадь Васильевой.

— Да, видимо, Васильева действительно нечестный человек и присваивала деньги из выручки, — сказал Осипов, возвращая следователю протокол допроса. — Недоглядел я за ней и, как директор базы, готов за это отвечать перед судом. А относительно ее показаний, что деньги мы с ней делили, — это ложь, она свою шкуру спасает и на меня валит.

Когда ревизор представил Николаеву выборку документов о поступлении всех товаров, которые могли продаваться преступниками по повышенной цене, следователь сказал ему:

— Предположим, что Осипов с Васильевой все овощи и фрукты низших сортов продали по цене стандарта. Николай Константинович, сколько времени вам нужно, чтобы посчитать, какая получается сумма?

— Полчаса, по готовой выборке это нетрудно, — ответил ревизор.

Через час он зашел в кабинет Николаева:

— Вы знаете, два раза считал, не получается 181 тысяча рублей. Выходит

около 80 тысяч рублей.

Где же еще 100 тысяч рублей? Николаев подумал, что и обвиняемые сделают такой же расчет и скажут, что 181 тысячу рублей они не похищали. Однако, несомненно, эта сумма похищена. Но за счет чего? Есть какой-то другой источник хищения, помимо продажи товаров по повышенной цене.

Несколько дней Николаев упорно думал о результатах подсчета. Он вновь и вновь перечитывал материалы дела, советовался с товарищами. Николаев хорошо понимал, что вопрос этот обязательно должен быть разрешен, но как? Допросить Васильеву? Скорее всего, она не скажет правды, а только уцепится за это противоречие. Нужно искать какой-то другой путь.

В кабинет Николаева вошел ревизор, прервавший его размышление.

— Я закончил проверку движения ряда товаров, — ревизор протянул Николаеву заполненные цифрами таблицы. — И вот результат — сабза «выскочила на красное». Осипов и Васильева приняли при инвентаризации от своего предшественника тонну сабзы. Затем они несколько раз получали узбекскую сабзу; я учел все накладные, всего у них на приходе 2 тонны. 1 + 2, как известно, равняется трем. Значит, до ареста в их распоряжении было всего 3 тонны сабзы. А вот по расходным накладным значится, что база отпустила компотному цеху № 1 «Центросоюза» 8 тонн сабзы. Спрашивается, где они взяли еще 5 тонн? Это нужно спросить у них.

Николаев посмотрел акт инвентаризации, приходные и расходные накладные. Да, ревизор не ошибся. Только еще не хватало этого компотного цеха! Нужно поручить милиции установить, кто руководит цехом, собрать нужные сведения.

Допрос Васильевой ничего не дал. Она упрямо повторяла одно и то же — Я вам все рассказала, больше ничего не знаю. Пусть ревизор поищет, наверное, есть еще накладные, их нужно найти.

Следователь вновь и вновь изучал документы на сабзу. Ведь он их видел раньше, в начале следствия, но теперь они «заговорили» совсем по-другому. Накладная от 10 октября. Васильева отпустила в цех 4 тонны сабзы. Указан номер автомашины. Интересно, какой марки она? 21 октября — еще 4 тонны, номер машины уже другой.

Обе автомашины, как выяснилось, принадлежали одной автобазе, и Николаев, составив постановление о производстве выемки, поехал туда. Изъяв путевые листы, он увидел, что обе машины марки ГАЗ-51. Сомнительно, чтобы такая машина взяла сразу 4 тонны, В путевых листах значилась только одна ездка с базы в компотный цех.

Договорившись с начальником эксплуатации о том, что шоферы явятся к нему, Николаев вернулся в прокуратуру.

На следующий день шофер Белов явился к следователю. Посмотрев свой путевой лист, он сказал, что помнит ездку с сабзой:

— Такая модная была кладовщица, попросила меня помочь при погрузке и дала мне десятку. Сколько было сабзы? Да примерно тонны полторы. 4 тонны? Что вы, на моем газике и старой резине я и три не повез бы. Не знаю, что они там понаписали в накладных, это их дело, а я вам точно говорю — примерно полторы тонны и ездил один раз.

Приблизительно такие же показания дал Николаеву и второй шофер — Булыгин. Как и Белов, он считал, что 4 тонн не было и кладовщица что-то «мухлюет».

Из ОБХСС Николаеву сообщили, что компотным цехом заведует некто Розенберг, в прошлом судимый за спекуляцию и хищение, проживающий в пригороде в собственном доме. В цех поступают различные сухофрукты— чернослив, сабза, урюк, яблоки. По определенной рецептуре их смешивают, затаривают в мешки или пакеты и отправляют в магазины.