По следам прошлого
Шрифт:
— Сергей Викторович плохо себя чувствует, — сказала женщина, впуская нас в дом, — он тяжело болен. Болезнь то отступает, то наступает. Днем прихватило, сделали укол, до вечера спал. Так что постарайтесь покороче.
— Мы поняли, — кивнул Кирилл, и нас впустили в большую комнату, хорошо обставленную и отделанную. На кровати под пледом лежал худой старый мужчина с ежиком седых волос на голове. Его лицо и руки были сплошь покрыты рядом широких морщин, общий вид болезненный, но взгляд юркий и живой.
— Заходите, — сказал он негромким хриплым голосом, легонько махнув рукой в сторону кресел, — садитесь. Знал, что рано или поздно кто-нибудь объявится.
Мы
— Иди, Вера, — та молча удалилась, прикрыв за собой дверь, — это Вера, моя сиделка. Самому мне сложновато стало, а детей нет, позаботиться некому. Впрочем, вы сюда не за этим приехали. Говорите, что хотели.
Я почесала лоб, не зная, с чего начать.
— Вы знаете, я долгое время ничего не знала о своих родителях, а потом… В общем, мне стало известно, что у пары есть еще один ребенок…
— Вы виделись со Степой?
— Да, мы были в клинике сегодня утром. Честно говоря, я была шокирована, вся эта история… Вы, наверное, знаете, что мой отец умер…
— Конечно, знаю, — кивнул старичок, — влетел в фуру по-пьяни, и он, и жена — оба трупы.
Отец твой выпить был не дурак, я ему постоянно говорил, что с этим надо быть аккуратней. Светлый ум был, но характер… Им и поплатился. Если вы сюда приехали, значит, всю историю знаете?
— В общих чертах.
Он снова кивнул и уставился в потолок.
Глава 13
— Мишу я сразу приметил, — заговорил, не отрывая взгляда, — молодой, амбициозный, ум цепкий, и заболтать любого может. Прекрасно знает свои сильные стороны, потому характер, конечно, несносный. Присматривался я к нему недолго, уж больно хорош был собой, боялся, заберут. Стал двигать вверх, и не ошибся. Как-то само собой вышло, что они с Настей познакомились, стали встречаться. Миша выпить любил, и судьба на этом отыгрывалась. Степку они, конечно, по пьяной лавочке заделали. Миша в отпуске был, пил, кутил, Настя с ним, вот и… Сколько таких историй и сколько нормальных детей рождается… Но им не повезло. Настя, когда поняла, что беременна, сразу к Мише прибежала. Он осознавал, что будет скандал: дочка партийного работника, пьяные вечеринки, беременность… Решили молчать, летом она в деревню умотала. Мне бы насторожиться, чего молодой девке из города да от мужика бежать, но я был весь в работе. Воспитывал ее один, чуткости и понимания не хватало. К лету-то она уже на третьем месяце была, но живот прятала, да его и не видно было. Все лето там отсидела, и сентябрь. Бабка, мать моя, конечно, знала, но молчала, думала, родит Настя, тогда и расскажут. У врачей она не была, на восьмом месяце ее скрутило: преждевременные роды. Больницы в поселке не было, была акушерка, приняла роды, но… Настя не выжила, — Сергей Викторович приложил руку к глазам и быстро провел ладонью по лицу, — тут уж стало не до тайн. Вызвали меня. Когда я узнал, что к чему… Но не будем об этом. Миша тоже приехал, плакал, но что делать? Стали совещаться. Мамки из нас с ним были никакие, к тому же это скандал… Оставили ребенка у моей матери. Миша часто приезжал, я тоже, мальчик рос тихим и вроде здоровым. Физически. Года в два мы заволновались, что он не говорит, но мать сказала, такое бывает, мол, мальчики часто развиваются не так быстро… В три стало понятно, что у ребенка проблемы. Начали возить по всем возможным врачам. Полгода бились, но диагноз был неутешительным: аутизм. На наше счастье, за городом открыли клинику для душевно больных. Само собой, попасть туда мог далеко не каждый, в основном партийные работники и их родственники. Удалось пристроить Степу.
Некоторое время мы молчали, потом Сергей Викторович продолжил:
— Миша после смерти Насти сразу переехал в другой город. То ли вину за собой чуял, то ли просто не мог находиться здесь… Но Степу навещал регулярно и все расходы взял на себя, решительно отметая мои предложения. Отношения у нас, надо сказать, стали не очень, но на то были причины. В итоге мы разругались окончательно, у Миши было опекунство над Степой, и он настоятельно рекомендовал забыть о мальчике. Я, само собой, остаться в стороне не мог, и в начале девяностых выкупил клинику.
— Она принадлежит вам? — ахнула я.
— Да. Но твой отец об этом не знал. После его смерти явилась его мать, оформила опекунство. Я не стал возражать, у меня тогда обнаружили рак, я стал активно лечиться, ездил по разным странам, лежал в больницах… Мне было не до того. Потом умерла и Мишина мать. Но тут явился сын, тоже занялся опекунством. Я подумал, так будет лучше: он молод, здоров и богат, а я стар и болен. Излечить болезнь так и не удалось, как видите. Теперь вот явилась ты.
Он снова замолк, я смотрела в пол, размышляя.
— Извините, что поднимаю эту тему, — все же начала я, — но Степан ваш единственный наследник?
— Понимаю, к чему ты клонишь. Да, он мой единственный ближайший родственник. Все мое имущество перейдет ему, но так как он сам распоряжаться им не может, то, соответственно, опекуну. То есть вашему брату.
— Он погиб.
— Что? — вскинул брови Сергей Викторович. — Не знал… Но как? Он же был молод.
— Авария. Узнав о Степане, я решила оформить опекунство на себя. Но сначала хотела посоветоваться с вами. Если вы…
— Да что уж там… Степе нужна помощь, высоко квалифицированная помощь. Если вы готовы следить за его содержанием в клинике, можете оформить опекунство. Наследство в любом случае можно использовать только для Степиного благополучия, об этом я позаботился. Так что…
Мы с Кириллом переглянулись.
— Тогда мы больше не будем задерживать вас, — я поднялась,
— сейчас мне надо уехать на некоторое время, чтобы утрясти свои дела. После этого я вернусь, чтобы все оформить.
— Я рад, что кто-то появился, — сказал старичок, — боялся, что Степа останется совсем один.
Мы уже почти ушли, когда он окликнул нас:
— Если хотите, можете переночевать тут. Места много, Вера выделит вам комнату.
— Это было бы неплохо, — кивнул Кирилл, старичок внимательно посмотрел на него и кивнул в ответ.
— Позовите мне Веру.
Через полчаса мы лежали в постели, пялясь в потолок и прислушиваясь. В доме стояла тишина, за окном тоже. Ни звука проезжающих машин, ни гомона улицы. Кирилл тихо поднялся, пройдя к окну, открыл его и уставился на луну, ярко светившую в окно.
— Тебе нравится за городом? — спросил, не оборачиваясь.
— Не знаю. Я никогда не жила в деревне. А тебе?
— Иди сюда, — позвал он, я подошла. Кирилл поставил меня перед собой и указал наверх. Огромные звезды были так низко, казалось, можно прыгнуть и достать рукой. Луна нависала огромным шаром.
— Знаешь, что смешно? — сказал вдруг Кирилл. — Люди живут глупыми повседневными делишками, думают о всякой ерунде, но никому не приходит в голову посмотреть хоть на Луну и спросить себя: ты вообще понимаешь, что у нас в небе висит какая-то огромная круглая фигня? Что это? Откуда это? А сколько всего в мире такого непостижимого и прекрасного?