По следам Софии
Шрифт:
– Посмотри. – Уркулос обнажил ровные зубы в улыбке и слегка подтолкнул Ларса к стене.
– Я… могу его взять? – Отойдя всего на шаг, Ларс повернулся к лорду.
– О, Ларс, ты должен его взять. Более того, только ты имеешь право владеть им. Я рад, что все-таки этот день настал.
Ларс коснулся свитка. Плотный пергамент был аккуратно запечатан печатью лорда и обвязан позолоченной тесьмой. Только самые важные бумаги требовали подобной защиты, и Ларс медлил с вскрытием этой печати. Тишина в храме стала слишком тревожной, а свечи затрещали сильнее прежнего, и Ларс взглянул
– Ты думал, что я не сдержу слово? – он отозвался сразу. – Я обещал тебе по возвращении титул и земли, и ты выполнил мой завет. Ты вернулся, ульдры не нападают больше на наши караваны, народ счастлив, понимаешь? – его голос набирал силу. – И думал, что я останусь неблагодарным? Вот бумага, которая дает тебе власть, Ларс. Ты можешь выбрать любое поместье, любой дворец по своему усмотрению. И в выборе я тебя не ограничиваю!
Одним движением руки Ларс сорвал печать и принялся жадно впитывать аккуратно выведенные, но до равнодушия правильные слова. Он пытался уловить ложь, неясность, любую двусмысленность, но нет – несмотря на сухость изложения, все, что говорил Уркулос, подтверждал этот свиток. Внизу письма стояла самая настоящая печать лорда, теперь он имел власть и титул герцога под покровительством лорда Мирсула. Любая земля по его выбору из незанятых другими поместьями, принадлежала ему, и любые действия на ней считались законными.
Ларс закончил чтение и опустил свиток. Лицо лорда сияло, словно он ждал этого дня с того самого момента, когда отряд воинов во главе с Ларсом отправился на задание во владения ульдров. Но это было слишком просто.
– И что же, я могу вот так уйти сейчас? Пойти неизвестно куда, в свои новые владения?
Уркулос сложил руки за спину и улыбнулся вновь:
– Ты уже знаешь, куда пойдешь, верно?
– Не знаю, Уркулос! Я не думал об этом ничуть! Но раз вы предоставляете
мне эту возможность, я уйду.
Ларс потуже свернул пергамент и убрал за пояс. Лорд с готовностью ответил:
– Что ж, титул не обязывает тебя оставаться в Ордене, это верно. Но тогда… ты обвиняешься в вооруженном нападении на лорда и его семью! Да будет свидетелем Создатель! Взять его!
Уркулос вновь отошел к алтарю, но по его команде, лязгая доспехами, по всему периметру зала стали появляться Серебряные Кресты. Ларс огляделся. Вдоль стен, в несколько ярусов выстроились стражники и Служители Ордена. Некоторых он даже знал в лицо, но они казались чужими. Эадда тоже был здесь и теперь ничем не выдавал расположение. Храм Создателя становился теперь не только отличной защитой, но и местом захвата врагов. А что таили в себе несчетные нижние ярусы и толстые стены, еще только предстояло узнать.
Ларс не отводил взгляда с Уркулоса, но его лицо оставалось каменным. Он ждал действия. Но никто не смел сдвинуться с места, пока в зал не вошел Ботта. Поспешным шагом он засеменил к лорду, дыхание его разлетелось глухим эхом в высоких сводах храма. Теперь он не был столь надменен, скорее наоборот, всем видом выражал беспокойство:
– Милорд, на площади пожар. – Он опустился на одно колено перед Уркулусом и, набрав в легкие больше воздуха, вытер пот со лба. – Таверна
Уркулос колебался лишь мгновение. Ларс не успел до конца понять смысл произнесенного Боттой, когда лорд ответил:
– Ты прав, Ботта. Безопасность людей превыше всего. В темницу предателя! После разберемся с ним!
– Как прикажете, милорд. – Ботта поднялся и повернулся к Ларсу: – Лефлет будет рада пообщаться с тобой. – Он махнул кому-то из своих, и Ларс ощутил тонкий укол возле шеи.
Его рука нащупала невесомый дротик, он успел повернуться в сторону невидимого стрелка, но в мгновение в глазах потемнело, и разум погрузился в беспамятство.
* * *
– Моя королева! Кого я вижу! Что привело тебя сюда?
– Желаешь выпить со мной вина? – Я остановилась у входа и подняла вверх глиняный кувшин и два кубка. Эррэйя подошла:
– Давно не виделись. – Она улыбнулась и приняла у меня подарок, я прошла внутрь. Здесь было просторно и темно. Мы расположились на широкой лавке, устланной шкурами, в самом краю шатра.
– Я… полагаю, что-то случилось? – Эррэйя разлила вино и протянула мне кубок. Я пригубила:
– Нет, Эррэйя, пока нет…
Свечи потрескивали по краям, но здесь всегда было жарко. Не стыдясь страсти, девушки любили бывать здесь, и сейчас звуки наслаждения доносились отовсюду. Я замерла, вслушиваясь. Стоны и тихие крики смешивались с дымом благоуханий, разум затуманивался от одного лишь присутствия за стеганым полотном, разделяющим жилище амазонки и зал сладострастий. Я сделала глубокий вдох. В шатре Эррэйи тоже стоял туман.
Мы были рядом, но я едва могла различить черты лица моей собеседницы. Она носила украшения на голое тело и повязывала волосы атласной тканью, струящейся по ее тонким плечам. При моем появлении она накинула шелковую тунику, но я не переставала ее разглядывать, и она спросила:
– Могу погасить свечи и благоухания, если хочешь.
– Нет, пусть горят.
Я откинулась назад всем телом и закрыла глаза. Сладкий аромат пропитывал кожу и попадал внутрь, томные голоса и стоны словно пронизывали и мое тело тоже, я спросила:
– Как ты… живешь?
– Я живу по твоей воле, Вероника, ты это знаешь. – Она тоже отпила из кубка. – Отсутствие битв не страшит меня.
– Мне радостно это слышать, Эррэйя, но, боюсь, не все амазонки согласны с тобой.
Эррэйя сделала вдох, словно собиралась что-то ответить, но вдруг выдохнула. Она улыбнулась, и, откинув назад волосы с атласными прядями, тихо сказала:
– Вслушайся в эти звуки, Вероника. Наполни грудь сладким дурманом и спроси себя, счастливы эти девушки или нет?
– У них нет ничего другого, они вынуждены быть здесь лишь потому, что родились амазонками.
Эррэйя осторожно коснулась моей руки:
– Уж не сомневаешься ли ты в себе, моя королева?
– Мы давно не воевали, и вряд ли в ближайшее время выйдем на тропу войны. Амазонки вновь могут начать бунт.
Вдруг Эррэйя поднялась:
– Тебе нужно расслабиться. Ложись.