По следам Софии
Шрифт:
Тьма рассеивалась, и праздничные огни в городе стали гаснуть, скрывая тени. Шум и крики остались на Центральной площади, здесь царило спокойствие. Стража еще не добралась до окраины города в поисках бунтаря, и Анна могла позволить себе укрыться под крышей старого друга.
Своим появлением она накличет беду в его дом, но старый кузнец никогда не страшился напастей со стороны стражи. Слишком многое ему пришлось повидать на своем веку, чтобы чего-то бояться в старости, и оттого Анна не сомневалась, куда держать путь. Ноги сами понесли ее по закоулкам города, огибая центральные улицы, на самую окраину. Ничего не
Анна потопталась на месте. Еще не рассеялась предрассветная тьма: конечно, пожилой кузнец еще спал. Никто не принимает нежданных гостей с самого утра, но у нее не было выбора. Единственным, кто мог помочь ей покинуть город, был только он. И он обязательно, именно сейчас, должен оказаться дома.
Анна постучала снова. В тишине зарождающегося утра ее стук показался громом. Рядом стояли еще небольшие дома, но и оттуда не доносилось ни звука. Город еще спал, укрывшись холодным одеялом ночи, но Анна не могла ждать его пробуждения.
– Кто там? – за дверью раздался тихий голос.
От одного лишь звука этого голоса по телу побежали мурашки. Здесь жило ее прошлое, и она сама пришла сюда, не ведая, что делает. И это было самым правильным решением за всю ее жизнь.
– Если ты помнишь меня, Улиан, прошу, открой дверь. Я Анна, я… вернулась.
Молчание вместо ответа. Конечно, он мог уже не помнить ее. Прошло десять лет с момента их последней встречи, и память подводила старичка уже и в те времена.
– Анне незачем возвращаться ко мне, незнакомка. Уходи.
– Разве незачем, Улиан? Я унесла из твоего сундука одну вещицу, и с тех пор моя жизнь перевернулась с ног на голову…
Тишина. Тяжелый выдох вместо ответа. Вероятно, старик мучился сейчас в раздумьях по ту сторону двери. Но через пару мгновений Анна уловила тихий шорох, и тяжелая дверь отворилась с протяжным скрипом.
– Пресвятое пламя Ульбраха…
Улиан схватился за дверной косяк, словно боялся упасть от увиденного, но Анна в ответ лишь улыбнулась. Это был он. Старый эльфийский кузнец, каким-то чудом выживший среди лихорадки, настигшей всех эльфов после принятия Глаза Дракона символом Мирсула. Он не постарел, не похудел и не поправился. Он выглядел в точности так же, как в тот день, когда Анна видела его в последний раз.
– Десять лет прошло…
Эльф схватился за голову и будто окаменел, глядя на нее.
– Я не знал, что ты жива! Я ничего не знал, – у него задрожал голос, и он закрыл губы ладонью. – Прошу, не стой на пороге, проходи. Проходи сюда. Вот так.
Он закрыл дверь и повел девушку в комнату. Его дом не располагал пространством для приема гостей, но для Улиана это никогда не было помехой. Живя уже не одну сотню лет, он привык к одиночеству и всегда с опаской подходил к новым знакомствам. Но с Анной он познакомился сам.
– Ты голодна? Могу предложить похлебку и корку хлеба, и… воду, и…
Он застыл, не сводя с нее глаз. И глядел он так… по-особенному. Он не изучал ее, не пытался читать мысли, а любовался, будто заботился о том, чтобы сегодня она хорошо поела и крепко поспала.
– У меня мало времени, и я не хочу доставлять тебе неудобства. Спасибо.
– О, нет-нет, идем. – Он засеменил на кухню. –
Анна послушно расположилась за столом и, пока эльф суетился с едой, разглядывала кухню. Всюду были развешаны вышивки. Золотой гладью изображались на стенах сцены сражений драконов, эльфов, животных и других неведомых существ, каких никогда не приходилось встречать девушке. Одни яростно сражались с противником, другие смиренно принимали участь поверженных, третьи смеялись над врагом или ухмылялись в лицо неизбежной смерти. И все они боролись, чтобы жить.
– Тонкие пальцы моей матери держали иглу с шелковой нитью. Она любила древние эльфийские истории про подвиги и героев. – Улиан поставил на стол чашку, сам расположился напротив. – Прошло четыре сотни лет со времен моей юности, но я до сих пор помню, как сам наворачивал похлебку, сваренную ею. Это вкус моего детства, и ни разу больше я не смог ощутить его, сколько бы ни старался.
– Нужна смелость, чтобы отпустить прошлое. – Анна хлебнула горячую жидкость. Пустой желудок отозвался благодарным урчанием. – И я не знаю, хватит ли мне ее когда-нибудь, чтобы перестать возвращаться назад.
– Ты здесь. Это ли не главный шаг к принятию былого?
– Я не хотела. Я не стремилась возвращаться, Улиан. – Анна вновь улыбнулась. От горячей пищи на щеках выступил румянец. – Видно, зря. Эта похлебка великолепна!
– Несколько… сменил род занятий. – Эльф улыбнулся в ответ. – Ты спешишь, но поведай мне свою историю, Анна. Я не видел навершия, я не видел тебя и… никогда не думал, что смогу увидеть вновь.
Анна вздохнула. Никогда она не говорила о себе прямо и откровенно, никогда не рассказывала, чего боялась, а чего ждала. Любые слова приближали ее к смерти, и оттого она молчала. Молчала, и потому была жива. Улиан был единственным, с кем она могла говорить раньше. И он говорил с ней тоже. Прошло с тех пор уже очень многое, но ни одно слово не срывалось с ее губ. Ее окружали незнакомцы, она сторонилась всех, но сейчас она вернулась, и старый эльф, наверное, был единственным, кто имел право знать.
– Что же сказать тебе, Улиан? Видишь, кто я теперь? На моем лице сажа, в руках оружие, а на теле шрамы. Вместо ленты в косах, в моих волосах грязь, а за спиной – гора кровавых трупов, – Анна понизила голос. Гобелен на стене за спиной Улиана слегка покачнулся. Изображенный грифон будто взмахнул крыльями. – Я уже не та девчонка, которую ты спас однажды от насилия… теперь я убиваю сама.
– Я не буду винить тебя, Анна. Я не знаю, что пришлось пережить тебе, с чем пришлось бороться. Я мог лишь надеяться, что навершие из моего сундука поможет тебе выжить…
Анна покачала головой:
– Сожалею, но я потеряла его в тот же день, когда убегала в лес из твоего дома. Я так и не поняла, частью чего оно было.
Теперь Улиан посмотрел на нее очень внимательно. Грифон за его спиной будто бы тоже пристально следил за незнакомкой. Кажется, в своем клюве он держал посох, и сверкающие лучи исходили от его навершия.
Но Анна лишь пожала плечами, и эльф поднялся. Он прошелся перед ней, словно мерил шагами кухню. Анна следила, но он о чем-то думал, и она не спрашивала. Что-то случилось, или навершие имело какое-то значение для него, но Улиан спросил сам: