По следам султанов и раджей

Марек Ян

Христианин, везущий венок на похороны родственника в Дели, любезно снял его и поставил на пол, однако мне уже расхотелось лежать на той полке. В конце концов усталость все–таки взяла свое и я заснул, чтобы живым и здоровым проснуться солнечным утром в Аджмере, городе паломников.

Шейх под неприступной горой

Несмотря на то что солнце уже взошло, я совсем продрог от утренней прохлады и предпочел встать, чтобы хоть немного согреться. В купе все еще спали и было достаточно места, чтобы несколькими упражнениями разогнать кровь в закоченевшем теле и освежиться глотком чая из термоса, наполненного еще в

Читоргархе.

Затем я с нетерпением стал выглядывать из окна, чтобы увидеть, когда же к нам слева присоединится главная раджастханская колея, на которой и лежит цель моего путешествия. Поезд, отрывисто сигналя, мчался через узкую мелкую лощину, переходящую в открытую равнину, усеянную красным цветущим кустарником. Хребты гор Аравали остались далеко позади, и по обе стороны железной дороги теперь поднимались лишь одинокие, но крутые холмы.

В поле уже потянулись друг за другом первые группки женщин в ярких ниспадающих до земли одеяниях. Красно–желтую симфонию красок дополнял пышный наряд больших зелено–голубых павлинов, прохаживающихся между зеленеющими всходами так важно, словно они знали, что здесь, в Раджастхане, их считают самыми святыми птицами: согласно индуистским легендам, они возили на себе богиню мудрости Сарасвати.

Между лоскутами полей бежала из Фатехпур Сикри старая императорская дорога, вдоль которой на расстоянии одного коса, равного приблизительно трем километрам, установлены каменные башенки кос–минары. Их приказал поставить здесь Акбар, часто отправлявшийся в паломничество в Аджмер, чтобы поклониться могиле известного исламского мистика шейха Муин–уд–дина Чишти.

Лучи утреннего солнца отражались от голубой поверхности озера Ана Сагар, взбирались по красноватым стенам Тарагарха («Звездной крепости») высоко на скалистую вершину, а оттуда соскальзывали по позолоченным вершинам куполов и башен, украшающих мечети, вниз, в город. Мы въехали в Аджмер.

Своим именем Аджмер обязан именно этой скалистой вершине, венчающей стратегически важную крепость. В стародавние времена ее называли Аджайа меру — «Неприступная гора». Неприступной, однако, крепость оставалась лишь до прихода мусульман, т. е. примерно до начала XI века. Она была покорена завоевателем Махмудом Газневи, а после него еще многими другими мусульманскими правителями Индии. Правда, когда мусульманские армии покидали Аджмер, крепость снова переходила в руки индуистских правителей.

Город Аджмер образовался из небольшого селения, выросшего рядом с крепостью. Произошло это во время правления чауханского правителя Аджая раджи. Тогда Аджмер украсился многими красивыми постройками и дворцами и стал центром большого государства Аджая раджи. Уже в то время Аджмер играл значительную роль в политической жизни Индии. Он часто был непосредственно связан со столицей империи. Император Акбар, должным образом оценивший его стратегическое значение, присоединил Аджмер к своим провинциям в самом начале своего долгого и благотворного правления. Акбару показалось недостаточным, что крепость была завоевана и передана наместнику, он приказал построить в ней императорский дворец, который затем стал временной резиденцией императора. Его сын Джахангир также любил часто бывать в Аджмере. Здесь он даже принимал верительные грамоты из рук первого британского посла сэра Томаса Ро, которого в 1615 году направил к индийскому двору английский король Яков I. О колониальном аппетите англичан свидетельствует то, что двумя столетиями позднее, на основе соглашения с тогдашним раджей Даулат Рао Синдия, они взяли правление Аджмером в свои руки.

Поезд остановился на первой платформе большого вокзала. Выйдя из

поезда, я первым делом стал искать камеру хранения, чтобы избавиться от своего скромного багажа, а потом устремился к привокзальному ресторану, чтобы утолить голод. «Столовая для плотоядных» (так дословно можно перевести эту надпись) еще была закрыта, но в вегетарианском буфете, расположенном рядом, мне любезно предложили традиционный омлет с луком и чай. Теплая еда меня немного согрела и укрепила во мне решимость за несколько часов осмотреть в Аджмере все, что может представлять какой–то интерес.

Так как в Аджмере знакомых у меня нет, я должен был позаботиться о себе сам. Я вышел на привокзальную площадь, чтобы найти какое–нибудь средство передвижения. Видимо, придется нанять тонгу, подумал я, ведь велорикш и такси в городе нет. Я сделал шаг по направлению к выстроившимся друг за другом тонгам, и ко мне, словно на редкостную добычу, со всех сторон бросились извозчики. Их напор был настолько силен, что мне пришлось искать убежище в первой попавшейся тележке. Я вскочил в тонгу, а ее владелец стал лупить во все стороны кнутом, и, прежде чем я успел договориться с ним о цене, мы выехали с привокзальной площади на улицы города. Конечно, я совершил оплошность, ведь теперь мне придется заплатить столько, сколько с меня потребует извозчик.

От вокзала до озера Ана Сагар буквально рукой подать. Я решил осмотреть его в первую очередь. Романтическая легенда гласит, что это озеро было создано в XII веке чауханским правителем раджей Ана, в честь которого оно и получило свое имя — озеро Аны. Говорят, в этом месте он одержал победу над мусульманами и уничтожил здесь столько врагов, что поле боя пропиталось кровью. Чтобы очистить предместье от ужасных последствий битвы, раджа приказал построить на реке Чандре, истоки которой находятся в лесах, рядом с индуистским священным городом Пушкар, плотину, благодаря которой вся долина заполнилась святой водой, и таким образом искупил свою вину.

Так или иначе, но достоверно известно лишь то, что Великие Моголы, захватив Аджмер, нашли здесь и плотину, и большое озеро, приносящее сухому аджмерскому краю настоящую благодать. В свою очередь, мусульмане укрепили плотину озера, обложили его камнем и на левом берегу построили мраморную балюстраду со смотровыми павильончиками и местами для отдыха паломников.

Мартовское солнышко стало припекать, и я с удовольствием отправился на прогулку по набережной. Порывы восточного ветра приносили запах загнивающей ряски и шелест тростника. То тут, то там из тростника вылетала, грузно хлопая крыльями, белая цапля. Она тут же планировала на воду, чтобы успеть полакомиться рыбкой до того, как ее схватит стремглав падающий морской орел, гнездящийся на голых ветвях могучего дуба. Говорят, иногда здесь можно увидеть и бакланов, и других редких водоплавающих птиц, останавливающихся во время перелета. Вот только фламинго уже увидеть не дано, хотя еще император Шах–Джахан любовался красотой их розовых перьев.

Полированный мрамор отражал стрелы солнечных лучей настолько резко, что у меня появилась резь в глазах. Чтобы дать им немного отдохнуть, я перевел взгляд на зелень и сошел на несколько ступенек вниз к геометрическим рисункам могольского сада с возвышенным названием Даулат багх («Парк богатства»). Канавки с кристально чистой водой пересекали небольшие клумбы с цветущими розами, углы которых ограничены хрупкими кипарисами. Вода в канавках журчала здесь так же игриво, как и во времена императора Шах–Джахана. Сегодня, однако, Даулат багх приносит радость не маленькой горстке избранных, он стал любимым местом отдыха всех жителей города.