По следу Саламандры
Шрифт:
Правда, модерн это был какой–то местный, уж очень модерновый, будто не желающий мириться с законами гравитации, гармонии и здравым смыслом, но тем не менее очень чем–то симпатичный. Приятный глазу даже теперь, неприветливой дождливой ночью.
Третьи этажи, а почти все дома не превышали трех этажей, были неуловимо, но настоятельно подчинены некоему канону: три окна с простыми перекрестьями рам в английском стиле. Из–под причудливых крыш торчали маленькие окна мансард, словно все чердаки были плотно населены Карлсонами. Венчал же
Присмотревшись, Лена могла разобрать таблички с козырьками и осветительными фонариками, на каждой из которых в уже известной ей прихотливой манере было начертано, очевидно, название улицы и номер:
Zoola Palace Place 37
В том районе Москвы, где жила Лена, главной достопримечательностью была библиотека. Обычная районная библиотека в типовом блочном строении. Вот только одну из стен разрисовал какой–то местный художник–самоучка.
Он нарисовал картину во всю стену, высотою в два этажа, и ловко вписал в свой шедевр единственное во всей этой стене окно читального зала. Нарисованный город, какие бывают именно на иллюстрациях, выглядел интригующе, сумрачно и таинственно.
И эта стена, особенно зимними вечерами, слабо освещенная уличным фонарем, казалась окном в иной, сказочный мир, полный приключений и соблазнов. И только одно из окон фантастического города не было нарисованным — окно читального зала. Оно было живым.
Лена любила сидеть за книгой именно у этого окна в библиотеке. И хотя оттуда ей не был виден нарисованный город, но она знала, что он там, снаружи, и, выглянув в окно, она как бы выглядывает из окна некой сказочной мансарды, где поселился солдат со своим волшебным огнивом…
Но теперь, очутившись ночью в незнакомом и весьма странном городе, Лена не испытывала никаких романтических переживаний. Она чувствовала лишь досаду на судьбу, острую злость на несправедливость жизни, страх и жуткое, выстуживающее душу одиночество.
Эти дома из темного кирпича и белого камня напоминали, хоть и весьма отдаленно, рабочие кварталы Ливерпуля или такие же на южном берегу Темзы в Лондоне, где Лена бывала. Но такое сходство не мешало этому месту быть для нее чужим. И это ощущение чуждости доминировало.
Однако надо было что–то делать. Лена повернула налево и начала спускаться по крутой скользкой мостовой. Скоро улица повернула направо, и парк вокруг дома Остина скрылся из виду.
Лена прошла маленький перекресток, от которого отходили такие же две улочки, с палисадниками, трехэтажными домиками, поблескивающим булыжником, желтыми, мерцающими окнами и дождем.
Как же прихотливо петляет улица! Наваждение какое–то. Однако надписи на домах сменились. Значит, это была уже другая улица. Потом надписи и цифры сменились снова. И что интересно: никаких тебе магазинов, никаких вывесок. И никаких прохожих. Будто все попрятались.
Вдруг Лене стали мерещиться некие
Сердце похолодело…
Она понимала, что ДРУГАЯ ПЛАНЕТА звучит как–то неправильно, как–то не совсем верно отражает суть, но так считать проще и доступней.
Это не планета Земля, не СССР, не 1985 год, и не прошлое, и не будущее, а что–то совершенно иное. Неправильное и ЧУЖОЕ до визга!
И то, что язык и обитатели, дома и деревья — и все, все, все — так карикатурно, так издевательски похоже на все земное — только подтверждало ее догадку. ЭТО ДРУГАЯ ПЛАНЕТА.
Лена не была любительницей фантастики. Особенно советской про какого–нибудь Петровича с авоськой пустых бутылок, встретившего НЛО, или тракториста, похищенного пришельцами. Но она читала Брэдбери, а пожив в городе Лондоне, почитала в оригинале Кинга и Кунца, писавших «истории о непонятном». Так что и разум ее, и нервная система были некоторым образом готовы к принятию самых безумных гипотез о происходящем с ней.
И если место, где она оказалась, было ДРУГОЙ ПЛАНЕТОЙ, то должен непременно существовать и корабль, на котором ее сюда доставили. Не волшебник же ее сюда перенес! Волшебники — это слишком. Так же, как летающие домики и башмачки.
Воспоминания о последних двух днях и одной ночи были тягостными и волшебными, отрывочными и в то же время полными самых тонких и детальных подробностей.
Она точно помнила, что вышла на шоссе возле дачного поселка, поссорившись с родителями, и решила добираться до Москвы автостопом. Машин долго не было, будто все вымерло, и это уже начало напрягать, но тут появился загадочный ярко–красный автомобиль…
Теперь, задним числом, Лена вспомнила, что этот автомобиль и снаружи, и внутри выглядел только до некоторой степени похожим на привычные земные. И как это она сразу не заметила отличий?
Передняя часть, низкая и заостренная, выглядела слишком узкой и короткой для того, чтобы там мог уместиться двигатель. Очевидно, он был сзади. И это был какой–то совсем другой двигатель, потому что он не рокотал и не рычал, как ему положено, и не выдыхал дым, пахнущий бензином, но издавал какие–то свистящие звуки, а выхлопной грубы не имел, похоже, вовсе.
Кроме того, машина имела совершенно прямые стекла, включая ветровое. Крылья передних колес были заострены, как наконечник стрелы, и поворачивались вместе с колесами, как у велосипеда или мотоцикла. Мерцающие фары, похожие на консервные банки… Двери, открывающиеся не по–нашему…
В салоне отличия были еще заметнее. Сиденья никак не походили на автомобильные. Скорее, это были набитые пухом кожаные приземистые кресла с мягкими подлокотниками. Нечто похожее она видела в холле Советского посольства в Лондоне. Но никогда в машине.