По следу Саламандры
Шрифт:
Дикая Охота — это мчащаяся по небу процессия духов. Если с небес доносится чудовищный рев, в лесу начинают гнуться и падать наземь деревья, с домов срывает крыши — значит, началась Дикая Охота. По небу мчится кавалькада призрачных существ и свора жутких зверей с пылающими глазами. Возглавляет кавалькаду Дикий Охотник — Исс. Он известен также под именем Черного Всадника и под многими другими именами.
Встреча с Дикой Охотой предвещает несчастье и даже смерть. Часто бывает, что в светлую, тихую ночь внезапно раздается страшный гул, свет месяца меркнет, вихри поднимают свист, деревья ломаются
На статном, белом, как молоко, или черном, как ночь, коне, извергающем из ноздрей пламя, скачет древний бог во главе огромной свиты. Голова его покрыта шляпой с широкими полями; плащ, накинутый на плечи, далеко развевается по ветру…
Иногда он выезжает не верхом, а в огненной колеснице на выдыхающих пламя лошадях: колесницей управляет возничий — Анку.
Анку — предвестник смерти. Обычно Анку становится человек, умерший в том или ином поселении последним в году. Является Анку в облике высокого человека с длинными белыми волосами; этот человек везет похоронную повозку. Он громко хлопает бичом, и после каждого удара сыплются молниеносные искры.
Друиды, владеющие тайнами переходов в Нижний Мир, могут вызвать Дикую Охоту сознательно, иным же людям она является против их воли.
Орсон знал подробности о Дикой Охоте не очень хорошо. Но даже ему было известно, сколько вариантов воплощения она может иметь.
Встреча с Дикой Охотой не всегда предвещает беду. В восприятии северян Дикая Охота и Нижний Мир не носят демонического характера, хотя все же могут представлять некоторую опасность.
Среди всадников могут быть низшие божества, фейери и прочие загадочные существа из Иного Мира. Возглавляет Дикую Охоту, по одной из версий, правитель Нижнего Мира. Вариантов множество. А там, где есть так много вариантов, может быть и еще один. И еще… И еще…
Но как ДЕЙСТВИТЕЛЬНО выглядит повозка Дикого Охотника? Не в виде ли лохматой машины на шести колесах можно ее встретить в некоторых местах? И где она стоит между выездами? В каком таком каретном сарае?
Орсон ухмыльнулся, чувствуя, как от этих мыслей холодок бежит за ворот.
Да, в такую погоду, если разумный человек оказался вдали от дома, то его место — в уютной таверне, перед огнем в очаге, за неспешной беседой со старыми, а то и новыми знакомцами.
Но лучше, конечно, дома, у родного огня. Но есть особое упоение в тайне. Есть удивительное счастье от прикосновения к ней. Не всякому доведется караулить в грозовом лесу загадочное нечто.
Орсон снова вздохнул и погрел руки о кружку с отваром. Подумал было, что нужно закрыть полог палатки, чтобы стало теплее, но не хотелось замыкать пространство вокруг себя.
Лес загораживал от него полыхающие над горизонтом зарницы, но отдаленный гул уже докатывался — гроза приближалась. Тень Хиггинса, сидящего у костра, качалась на хвойной подстилке меж деревьями.
Орсон подумал, что простак, не наделенный бурным воображением, едва ли сможет по–настоящему испугаться, случись что–то необычное. Ведь больше всего людей пугают не реальные ужасы, а порождения разума.
Прошло еще немного времени, и набрякшее душным мраком небо наконец
Да такой, что бодрый костерок мигом пригасил пламя, задымил и запарил, отчаянно протестуя, и заглох окончательно.
— Хиггинс! — Орсон старался перекричать гул падающей с неба воды. — Быстрее в палатку!
Силуэт напарника был уже почти неразличим, но характерный высокий голос Хиггинса донесся до него вполне ясно.
— Я на посту. Не волнуйтесь, сэр! У меня плащ. Лучше не забудьте сменить меня через одну четверть!
Еще раз вздохнув, Орсон улегся на раскладную койку из трубок и куска ткани.
Переубеждать такого, как Хиггинс, — занятие бесполезное. Хочет торчать под дождем — его дело. Куда больше Орсона беспокоила перспектива самому оказаться на его месте. Впрочем, бурные грозы не продолжаются долго. А весной они и вовсе скоротечны. Орсон допил отвар и решил, что попытается заснуть.
Тут же сверкнуло, и через несколько мгновений грохнуло первый раз.
И началось…
По всей Державе жители здешних мест славятся упрямством. Следующие два часа Хиггинс упорно сидел под подобным водопаду дождем, таращился в разрываемую белыми вспышками тьму и вздрагивал от близких громовых ударов. Каждые четверть часа он вставал и делал два десятка шагов вниз по склону — в сторону загадочной машины. Убедившись при свете слабенького фонаря, а больше — очередной молнии, которой не приходилось долго дожидаться, что все спокойно, он возвращался обратно.
Орсон же добросовестно старался претворить в жизнь принятое решение. Он ворочался, отгоняя неясную тревогу, безо всякого эффекта пробовал затыкать уши и наконец задремал–таки. Тревожно и неспокойно.
Пробуждение оправдало все его худшие предчувствия.
Его бесцеремонно, если не сказать — грубо, трясли за плечо. Над ним нависало лицо Хиггинса, испуганное выражение которого подчеркивалось резкими тенями от света полицейского фонарика, который он крепко держал в руке.
А еще с него на Орсона текла холодная вода. Много воды. Хиггинс был взбудоражен, и явно не грозой.
— Сэр! — выпалил он, едва заметив, что Орсон открыл глаза. — Там что–то происходит.
— Что?! — вскинулся старший временного поста, хватаясь за ружье. — И где это — «там»?
— Ну–у–у, там. В овраге. Там это… дождь. И на дне… ну, эта… вода. Течет. Сильно уже. И кажись, машине, которая… ну. кингслейер — ей это не нравится. Вот!
— То есть как это «не нравится»? — изумился Орсон, не понимая, чему радуется напарник.
Видно было, что он так и рвется туда, поближе к происходящему в разрываемой блеском молний мгле. Это насторожило Орсона. Он вскочил.
— Что там происходит–то?
Куда–то подевалось ружье.
Ах, вот оно!
В ответ Хиггинс понес какую–то вовсе несуразную невнятицу, необычную даже для него.
— Пойдемте, сэр! Она очнулась и зашевелилась. Она уйдет!
Орсон только сплюнул, натянул на себя плащ и полез наружу.
— Идем!
— Быстрее, сэр!
Вне палатки было даже хуже, чем Орсон ожидал. Решительно отняв у Хиггинса защищенный от ударов стихии полицейский фонарь, оскальзываясь едва не на каждом шагу, Орсон двинулся по направлению к низине.