По следу смеющегося маньяка. Ложная жертва. Крылья безумия
Шрифт:
– Беспричинные оскорбления тоже вызывают во мне острую жажду, – продолжая улыбаться, сообщил ему Гарделла.
– Мир полон таких типов, как Стайлс, – продолжал Брэден. – Если вы читали его статьи, вы знаете, что они набиты всякой чепухой о простом человеке, об общих правах вне зависимости от расы, вероисповедания или уровня развития, разной слюнявой болтовней о демократии и обществе, где должны уважаться законы, и о том, куда, к черту, катится общественная мораль. И всякой другой высокопарной чушью. Обычно кретины, которые пускают по этому поводу слюни, имеют достаточно денег на жизнь и не имеют своих проблем. Кого волнует вся эта дребедень, когда завтра кто-нибудь нажмет кнопку и мы все умрем? На самом деле в
– Ваша болтовня довела меня до дикой жажды, – сказал Гарделла. – Я спросил вас, знаете ли вы, кто был тот хохочущий человек прошлой ночью. Может, вы перейдете к ответу, вместо того чтобы читать лекцию, как в Юнион-сквере?
Брэден сокрушенно покрутил головой, как будто отчаялся объяснить что-то неразумному ребенку.
– Да, я знаю, кто это был, – сказал он. – Я только пытался объяснить вам, почему это произошло.
– Сначала назовите имя, – сказал Гарделла.
– Мой друг Дэн Митчелл, – сказал Брэден.
Я вспомнил, что Митчелл был второй женатый парень из их компании.
– Когда-то он был актером на радио. Занимался пародиями. По совпадению, он оказался здесь вчера, когда приехал Стайлс. Мы сидели в баре и оттуда увидели Стайлса у регистратуры. Его история известна всем. О ней писали в газетах чуть ли не весь год – как его столкнул с горной дороги какой-то тип, который смеялся, как Ричард Вайдмарк. Понимаете, мы не сразу это придумали. Когда бар закрылся, мы все перебрались в хижину Митчеллов продолжить вечер. У нас завязался бурный разговор насчет Стайлса и ему подобных, и Митч задумал сыграть с ним шутку. Поэтому он вышел, остановился под окном Стайлса и стал хохотать, подражая Вайдмарку. Конечно, минут через пять Стайлс, Трэнтер и тот ночной сторож выскочили на улицу. Представляете, какой смех? Стайлс все время твердил, что узнает этот смех, если услышит его еще раз. Ну и конечно, он его услышал. Он так легко в это поверил, что не стоило особо и трудиться. И так же легко попался и сегодня, когда у нас были другие причины выманить его на улицу. А теперь, прежде чем вы что-то скажете, Гарделла, можете проверить все про нас. Никто из нас не был здесь в прошлом году во время случая со Стайлсом. Мы сыграли с ним эту шутку прошлой ночью, потому что он всегда так чертовски уверен в себе. Сегодня мы решили достать его для другой цели. Он сделал из меня дурака у всех на глазах и должен был поплатиться за это.
Я посмотрел на Питера. Он застыл, как каменная статуя. Думаю, он, как и я, не сомневался, что Брэден говорит правду про этот смех. Это был трюк, зловещая выходка, и Питер полностью попался на их крючок. Он был так уверен, что слышал смех того подлинного негодяя, что убедил почти всех, кроме несчастного Мортона Льюиса, что хохочущий человек – наш убийца, тот, которого он ищет. Его слабое место, его личная рана сделали его легкой добычей подлой проделки.
Гарделла не проявил ни удивления, ни каких-либо иных чувств.
– Значит, вы провели ночь, разыгрывая шутки, – сказал он. – Если я не смеюсь над ними, это потому, что у меня примитивное чувство юмора. В конце концов, мне придется предоставить Стайлсу действовать, как ему заблагорассудится. Ты такой ценный образец пресмыкающегося, сынок! – Он рассмеялся своей шутке. – Ну а теперь серьезно. Две девушки были заколоты ножом в двадцати ярдах от коттеджа Митчеллов, пока вы там хохотали до упаду над одноногим человеком. Вас было там семеро. Вы не спали. Насколько я понимаю, свет был включен. Не слишком ли рискованная обстановка для убийцы, а?
– Пожалуй. – Брэден отступил на шаг назад. – И вбейте себе в голову, толстяк. Мы всемером были
– С вашей стороны будет благоразумнее больше не называть меня толстяком, – сказал Гарделла. – Я разрешаю только своим друзьям обсуждать размеры моей талии. И позвольте мне заявить вам, что ни одному из вас я даже под присягой не поверю, да и суд, думаю, тоже. Но я все равно спрашиваю вас: вы видели кого-нибудь, кто направлялся к шестому коттеджу после закрытия бара?
– Нет.
– А мы знаем, что кое-кто туда приходил, – сказал Гарделла. – Это Марта Тауэрс и двое парней, которые ее провожали.
– Мы их не слышали и не видели, – сказал Брэден.
– И позже тоже никого не видели и не слышали?
– Нет, никого.
– Никаких криков о помощи? Я спрашиваю вас, хотя знаю, что вы не протянули бы руку и своей тонущей матери.
– Мы ничего не слышали и не видели. С этим нам не повезло.
– Не повезло, потому что вы оказались лишены удовольствия видеть, как кто-то заколол этих девушек? – спросил Гарделла неожиданно жестким тоном. Он резко встал. – Пока это все, – объявил он.
– Вы намерены поверить ему? – спросил я.
– На данный момент, – сказал Гарделла. – Пожалуйста, позовите Гоуэна.
Ярость прорвалась во мне, не давая промолчать.
– Вы совсем ничего не спросили у него об убийстве Льюиса, о нападении на Лауру! – возразил я.
– Я слишком хорошо знаю нашего приятеля, чтобы задавать ему эти вопросы, – сказал Гарделла. – Он не пошел на риск оказаться избитым в случае, если бы отказался рассказать нам о том, какой он ловкий шутник. Но он не станет отвечать на другие вопросы, если у него на них есть положительный ответ. Однако в любом случае мы еще вернемся к его допросу, чтобы вытянуть из него все, что он знает. А пока не пригласите ли Гоуэна?
Брэдена увели, и мы втроем остались наедине. Гарделла что-то записывал в блокноте. Питер подошел к окну и застыл там спиной к нам, вперив взгляд в темноту.
– Не стоит так расстраиваться, друг мой, – сказал Гарделла, не поднимая головы. – Полагаю, любое подражание хохоту Вайдмарка в этом «Смертельном поцелуе» звучало бы похоже. Вы не слышали его уже целый год. Вас оказалось легко провести. Может, это убедит вас в ненадежности свидетелей вообще. Я видел, как абсолютно честный человек при опознании преступника из числа полицейских указал на совершенно невиновного копа. Двое свидетелей, которые видели одно и то же, которые описывают это совершенно по-разному, – старый, всем известный пример. Люди, которые слышали какие-то звуки во время преступления, слышат разное. – Он поднял на меня глаза. – Я не спрашивал его о Льюисе и Лауре Причард, потому что я знаю – они ни при чем, – сказал он. – Помните, все семеро пытались прорваться сквозь блокпост? Полицейские привели их обратно в «Логово». Мы с Льюисом разговаривали здесь, когда их доставили. После этого они были под наблюдением. Все семеро сидели в баре, когда Льюис столкнулся с убийцей. Может, я стараюсь как-то облегчить себе работу, но все же надеюсь, нам нужно искать одного, а не целых трех убийц.
Телефон на столе зазвонил, и Гарделла рявкнул в трубку:
– Да? Это вас, Стайлс, междугородная.
Питер подошел к телефону и взял трубку.
– А, привет, Фрэнк, – сказал он. Он долго слушал, и морщинки вокруг его губ прорезались резче. Наконец он очень тихо сказал: – Спасибо, – и положил трубку.
Он застыл на месте, ладонями опершись на стол.
– Это был мой босс из Нью-Йорка, Фрэнк Девери, – сказал он. – Частный детектив, которого он пустил по следу Джейн Причард, кое-что выяснил. Последние три месяца Джейн часто видели с одним женатым мужчиной средних лет. Его личность установлена.