По снегу босиком вместе
Шрифт:
А пока водные силы подпитывали ее, Люся планировала. Ну кудаже без плана, особенно в таком деликатном деле как дети? Чужие дети. Своих деток у Люси не будет, она это знала доподлинно.
Законы земной физиологии нет-нет да и задевали иных. Редко, в случаях вопиющего противотока магических потоков и уровней. Как у ее родителей, например.
Оттого и училась Людмила на одном из самых опасных
Дети застрявшие в Сумерках были ей очень близки. Тоже сироты, преданные родителями. Людмила знала и помнила это тяжкое ощущение несправедливости бренного мира. Когда родители предательски умирают, а ты остаешься один на один с остальными.
Детки эти были могущественны, невероятно талантливы, бессмертны и бесконечно одиноки. Ничего нового.
Что может заставить их перешагнуть рамки реальности и вернуться? Ее уверения в невозможности долгого пребывания там? Они будут только смеяться. Не одну непреложную истину бытия этого мира эти двое несчастных попрали играючи.
Самое неприятное в происходившем было им неизвестно. Дети не знали о существовании пресловутого “нулевого” отдела Инквизиции. Того самого, что отвечает за ликвидацию необъяснимых явлений магического характера. Настоящие инквизиторы.
Нет, на кострах больше не жгли и пытки давно были признаны инструментом “недостаточной эффективности”. Отдел “Ноль” следов за собой не оставлял, и все те, кто своим существованием мог грозить столь хрупкому вселенскому равновесию просто и незатейливо исчезали. Совсем.
Пребывание двух бессмертных деток в Сумерках все больше попахивало открытием дела о незарегистрированных и необъяснимых способностях юных, и привлечением “чистильщиков”.
Еще раз себе все это произнеся, Люся твердо решила их вытащить. Больше некому: отцам дети не верят, окружающий мир Канина-Младшего и малышки Маруси стремительно схлопнулся до размеров стола. В последний раз Людмила их видела паривших верхом на большом круглом
Выскользнула из воды, вытираться не стала. Влага, впитываясь в кожу девушки, запечатывала энергетические ручейки. Люся чувствовала себя полным чайником с крышечкой и свистком.
– Четверть часа, Людмила, это шестьдесят минут, разделенные на четыре. Не помноженные, смею заметить. Или у тебя личный какой циферблат? – ворчащий дракон совершенно бесцеремонно вломился к ней в ванну.
Обнаженная Люся не дрогнула и не смутилась. Ладон примерно минуту разглядывал ее ладное тело с явным натуралистическим интересом. Никаких “потемневших взглядов”, никаких “трепещущих ноздрей”. Чистое любопытство ученого, в какой-то мере соплеменника.
Люся потянулась за полотенцем, дракон ее остановил прищурившись.
– Ты же отчасти русалка, скажи-ка, совсем не возбуждаю? – прости за навязчивость, мне надо выяснить для себя кое-что.
– А я тебя? – сказав это, девушка развернулась спиной, продемонстрировав и исключительно тонкую талию, и плавные линии бедер, венчавших тонкие струны безупречных ног.
Сложена она была безупречно, любая одежда ее только портила. И тяжелая волна русых волос, хлынувшая на точеную женскую спину, красоту эту только подчеркивала. Дракон оставался драконом. Всегда, со времен самой ранней зари бестолкового человечества, красота женского тела его волновала и возбуждала. Что случилось теперь?
– Ты ведь что-то знаешь об этом, верно? Что происходит? – голос Ладона осип. И вовсе не от возбуждения.
– А ты поверишь, великий? Мне, стажеру, девчонке и смертной? – ответила мягко и совершенно спокойно шагнула к дракону навстречу. Пальцами подхватила ладонь его, положив на тугое полушарие безупречной груди. – Что чувствуешь? – лукавый взгляд смеющихся серых глаз еще больше встревожил дракона. Он ничего не почувствовал, совершенно. Просто теплая кожа, просто приятное ощущение гладкой поверхности. Все! Он трогает голую женщину, потрясающе просто красивую, излучающую, как все русалки, вполне ощутимые волны либидо. И… ничего.
Конец ознакомительного фрагмента.