По старой доброй Англии. От Лондона до Ньюкасла
Шрифт:
Достаточно заглянуть в наполовину достроенный неф, который пока заканчивается глухой стеной, чтобы осознать: вы находитесь в одной из величайших в церквей мира. Полагаю, ее следует показывать всем гостям Ливерпуля как самую выдающуюся достопримечательность Англии.
Собор хорошо виден с вершины Лайвер-билдинг — он так же безусловно господствует над Ливерпулем, как и собор Святой Софии над Константинополем. Место для собора выбрано не менее удачно, чем в Дарэме или Линкольне. Наверняка, это здание из красного песчаника — первое, что видит моряк любого корабля, входящего в дельту Мерси. И наоборот, последнее, за что цепляется
И если даже через тысячу лет ливерпульский порт перестанет существовать (маловероятно, конечно, но ведь подобное уже случалось в английской истории), то и тогда люди будут приезжать в Ливерпуль со всех уголков земного шара, чтобы полюбоваться на единственный собор, построенный в двадцатом столетии.
Мы повстречались на подвесной железной дороге. Он был рыжеволосым парнем лет двадцати с небольшим. Я сразу отметил его белую сорочку с университетским галстуком и необычайную привязанность к тому, что сам он называл «реалиями жизни». Молодой человек поведал мне, что приехал сюда, дабы увидеть настоящую, реальную Англию. Мне показалось, что он просто помешан на «реальности».
— На что мне сдались эти мертвые города! — говорил парень. — Пусть моя сестренка осматривает ваши соборы, ей это нравится! А я хочу увидеть людей за работой, хочу понять, как они живут. Мне интересно увидеть те места, где производится что-то реальное — хлопчатобумажные фабрики Ланкашира и все такое. Мне кажется, народ в Англии… как бы это сказать… сбился с пути. Куча людей слоняется без дела, повторяя бредни вашего Эдуарда Исповедника. Вы уж не сердитесь, но все это попахивает мертвечиной. А здесь… Вы только посмотрите, тут повсюду кипит жизнь! Все время что-то происходит… я хочу сказать, что-то по-настоящему важное. Ух ты! Вы только взгляните туда!
В этот миг наш поезд прогрохотал под фермами моста, пронесся мимо высокой стены и выехал на открытое пространство. Слева открывался вид на многочисленные корабли, выгружавшие из своих трюмов грузы; а справа — примерно на восемь миль — тянулась портовая дорога. Я указал парню на эту дорогу как на одну из достопримечательностей Англии. Он горячо со мной согласился.
— Просто здорово, сэр! — говорил он. — По сравнению с этим ваш Британский музей выглядит просто старым курятником. То ли дело Ливерпуль — уж он-то живет полной жизнью… Ого, посмотрите на эти тюки с хлопком! Наверное, из Штатов!
Мне тоже передался энтузиазм собеседника, этого убежденного «реалиста». В Великой портовой дороге, и впрямь, присутствует нечто такое, что волнует душу и пробуждает воображение. Прямая дорога длиной в восемь миль целиком забита товарами, составляющими экспорт и импорт Ливерпуля.
Голос этой дороги, по сути, — голос самого города. Он складывается из стука копыт, грохота окованных железом колес, перекатывающихся с камня на камень, из свиста кнутов и возгласов ломовых извозчиков, понукающих своих лошадей.
Но дорога это не просто дорога, она еще и представляет собой своеобразный барометр городской коммерции.
Если шум Главной портовой дороги снижается на тон, ливерпульцы понимают: дела в городе идут неважно. Когда же дорога шумит вовсю — грохочет, стучит, бренчит, гикает и ржет с утра до позднего вечера, это означает, что все в порядке: англичане покупают и продают товары, корабли загружаются и разгружаются,
— Вы только прислушайтесь к этому звуку! — восклицал реалист. — Ну, разве не прекрасно?
Мы одновременно выглянули в окно и увидели: что справа, что слева, насколько хватало глаз нескончаемым потоком тянулись повозки и грузовые тележки. Все вместе это напоминало обоз действующей армии.
Данная дорога является становым хребтом всего края. Ее можно сравнить с величественной эпопеей северной коммерции. Тяжелые ломовые лошади упорно и методично тащили мимо свои грузы. Они вскидывали мохнатые ноги и медленно переставляли их по мощеной дороге, оглашая окрестности стуком тяжелых копыт и позвякиванием цепей.
Сюда, на Главную портовую дорогу, стекаются товары со всего мира. Отсюда они расходятся по английским фабрикам и заводам, обеспечивая их бесперебойную работу. Здесь можно увидеть хлопок для Ланкашира и табак для Ноттингема, металл для бирмингемских сталелитейных заводов и шерсть для севера страны, а также сырье, которое отправится долгим путем на английские машиностроительные заводы. Более трети всего британского экспорта поступает в Ливерпуль и проходит по Главной портовой дороге.
Чем дольше вы всматриваетесь в эту картину, тем большее волнение поднимается в душе. Подумать только: в самых удаленных уголках земли многие тысячи людей трудились, чтобы наполнить эти грузовики и повозки, которые сейчас проходят мимо вас. Глаз выхватывает на ходу то наименование города, то обозначение страны-отправителя. Широчайшая география представлена на этой дороге: вот апельсины из Яффы и лимоны из Неаполя, вот лук из Египта и Валенсии, грейпфруты с далекой Кубы, шерсть с запада и замороженная говядина из Аргентины… И это лишь немногие грузы из бесконечной транспортной колонны.
За высокими стенами располагаются вместительные портовые склады, которые принимают и размещают у себя всю эту продукцию. Сквозь щель в воротах оттуда, изнутри, можно разглядеть корабль, который только недавно причалил к ливерпульской пристани и сейчас готовился разгружать свои трюмы — к нему уже выстроилась длинная очередь из пустых тележек. А по соседству, наоборот, идет загрузка судна, собирающегося в далекое плавание. На его сходнях толпятся люди, огромные подъемные краны со скрежетом разворачивают стальные стрелы, подхватывают предназначенные к отправке ящики и, развернувшись по плавной дуге, опускают их в бездонные глубины трюма.
От Главной портовой дороги к воротам склада отходит ответвление, по которому день-деньской тянутся телеги и повозки с важными грузами.
А сама дорога уходит вдаль — туда, где стоит Ливерпуль с его прекрасными зданиями, с его многочисленными знаками элегантной роскоши, с его жителями, большая часть которых так или иначе связана с непрерывным грузопотоком по портовой дороге.
Город этот многолик и разнообразен, и я сохраню о нем множество ярких и приятных воспоминаний. Однако если меня попросят в двух словах описать лицо Ливерпуля, то я назову, пожалуй, прежде всего корабль, входящий в русло Мерси из открытого моря, и вот этого самого шайрского тяжеловоза — крутые бока лоснятся и блестят на солнце, под гладкой кожей, точно сталь под бархатом, перекатываются могучие мышцы; он мерно шагает по Главной портовой дороге, стягивая воедино все концы необъятного мира.