По стопам Господа
Шрифт:
– Тем не менее я по натуре не убийца.
– И все-таки убивали, видно по вашим глазам.
– В порядке самозащиты.
Глава МОССАДа закурил сигарету и глубоко затянулся.
– Ладно, мы отклонились от главного. Почему вы думаете, что я помогу вам тайно вылететь в Америку?
– У меня есть нечто для вас очень и очень ценное.
Темные глаза заинтересованно сузились.
– Подались в бизнесмены?
– Просто знаю, как делаются дела в этом не лучшем из миров.
Наклонившись к генералу, я продолжал:
– В США существует секретный военный проект под кодовым
Израильтянин задумчиво поводил нижней челюстью.
– Вы не очень удивились – стало быть, про «Тринити» уже кое-что знаете. Тем лучше. Я один из шести человек, которые имели доступ к каждой детали рабочего процесса, начиная с первого дня работ. Надзирать за проектом я был назначен лично президентом. Таким образом, есть два варианта ваших действий. Вы можете держать меня у себя и пытками выудить из меня всю информацию. Но довольно много людей знают, что я в Израиле, в том числе и президент. Поэтому заварится нехорошая каша. Второй вариант: вы поможете мне добраться до Белых Песков, а на борт самолета посадите любых ученых, и я расскажу им все, что знаю про «Тринити». – Я откинулся на спинку стула. – Ну, как вам мое предложение?
Кински выпустил облачко дыма изо рта. Вид у него был невозмутимый, но я понимал, что мои слова должны были произвести сильное впечатление.
– Характеристики оружия?
– Искусственный интеллект. «Тринити» превратит ваши новейшие из новейших суперкомпьютеров в бесполезную груду металлолома. Они будут все равно что бипланы рядом со сверхзвуковым лайнером. К тому же «Тринити» способен молниеносно взламывать любые шифры. И это только начало. Возможности «Тринити» чудовищны и безграничны. Вот почему я так спешу, генерал.
Кински сделал еще затяжку, затем встал и сказал с одобрительной улыбкой:
– Отчаянный вы малый, профессор Теннант!
– Ну так что?
– Считайте, что билет на самолет у вас в кармане.
Белые Пески
Стрельба у Вместилища началась еще за пять минут до того, как приземлился самолет генерала Бауэра. Кровь быстрее побежала по жилам Гели. Она была в своей стихии. Если ждешь неизбежного боя – большое облегчение, когда он наконец начинается. В каждом выстреле Гели слышала упоительную ярость стрелявшего. В одиноких хлопках есть вялость, только в настоящем сражении оружие наливается правильным звуком.
Годин резко очнулся и нажал кнопку, поднимающую изголовье кровати.
– Ваш отец, похоже, приказал своим солдатам занять Вместилище еще до его прилета.
Гели прикидывала, что делать, если группа захвата ворвется в больничный ангар. Как в одиночку защитить Година?
– Ваш технический персонал вооружен? – спросила она.
– Разумеется.
– Против обученной группы под выверенным и решительным командованием они долго не продержатся.
– О, Гели, тут тебя ожидает приятный сюрприз!
– Сэр, я знаю, о чем говорю.
– Который час? – перебил ее Годин. – Как долго я спал? Левин звонил?
– Вы спали не очень долго, и никто не звонил. Ваш нейрослепок загружен более часа назад. Кстати, почему загрузка занимает столько времени?
– Сперва нужно сохранить и выгрузить предыдущий нейрослепок, затем новая, только что загруженная модель проходит период привыкания – так сказать, акклиматизации в компьютерном состоянии. Это похоже на постепенное возвращение в сознание после инсульта. Мозг должен свыкнуться, что у него больше нет тела.
– Время в каждом случае одинаковое?
– Нейрослепок Теннанта «психовал» и не мог освоиться с новым состоянием больше часа. Филдинг успокоился и занялся делом уже через тридцать девять минут. Но следует добавить, что в то время система функционировала только на пятьдесят процентов.
Телефон зазвонил. Это был Левин. Он тяжело дышал, в трубке были слышны крики и выстрелы вдалеке. Выслушав доклад главного инженера, Годин сказал:
– Спасибо, Зак. Удачи тебе.
Пока Гели вешала трубку, Годин сообщил ей с довольной улыбкой:
– Мой нейрослепок полностью освоился в компьютере и теперь решает последние проблемы – в том же лихом темпе, что и нейрослепок Филдинга!
– И когда, по-вашему, он доведет дело до конца?
Телефон зазвонил опять. На сей раз это был Джон Скоу. Годин отказался говорить с ним.
– Гели, – жестким голосом сказал Скоу, – транспортный самолет твоего отца только что приземлился. Генерал обеспечен серьезной огневой мощью. Перестрелка, которую ты слышала пару минут назад, лишь прелюдия. Если кто-нибудь не убедит Година одуматься и отдать приказ Левину и прочим сдаться, то Вместилище будет разрушено до основания вместе с компьютером. Генерала Бауэра в этой ситуации материальный ущерб не пугает.
– Я передам ваше сообщение.
Она повесила трубку. Годин выжидательно смотрел на нее.
– Скоу говорит, что мой отец взорвет Вместилище, если вы не прикажете техперсоналу уйти оттуда подобру-поздорову.
Лицо старика передернулось болезненной судорогой.
– Уверен, он не сделает этого до разговора со мной.
– Что ему известно про "Тринити"?
– Я ему сказал, что работаю над созданием искусственного интеллекта. Без подробностей. Но, зная меня не первый год, он прекрасно понял, что я и на этот раз не пустяками занят. А детали его, собственно, и не интересовали; довольно того, что я платил бешеные деньги за приют на подвластной ему территории.
– Чтобы не слететь со своего поста, мой отец на что угодно пойдет. Если президент дал приказ блокировать работу компьютера, а единственный способ сделать это – сровнять Вместилище с землей, генерал и секунды не будет колебаться. Сколько людей при этом погибнет, ему наплевать. Поверьте, я его знаю.
Дверь Шкатулки стала с шипением открываться. За ней стоял Хорст Бауэр. Гели, сжимая «вальтер» в обеих ладонях, целилась в собственного отца.
– Не сомневался, что наши с тобой отношения приведут к чему-то в этом роде, – криво улыбаясь, сказал генерал Бауэр. – Дай мне хоть войти. Побеседуем.