По светлому следу (сб.)
Шрифт:
Маршрут побега оперативная группа вырабатывает сообща. Несмотря на то что самое близкое расстояние до леса лежит через станцию, принимается решение бежать в противоположную сторону. Правда, в том направлении нужно делать проходы в минных полях и до леса гораздо дальше, но зато местность там пересеченная, с овражками и кустарником. (Все это Азаров тщательно высмотрел с барачного чердака.) А путь через железную дорогу опасен еще и тем, что взрывы в лагере всполошат гарнизон станции. Оттуда могут даже выслать кого-нибудь на помощь Фогту, как только поймут, в чем дело.
Нефедов
И еще одна проблема требует решения: нужно убрать второго пулеметчика на той вышке, что в противоположном конце лагеря. Его ставят на пост только ночью, а днем всю территорию хорошо просматривает пулеметчик над входными воротами.
Азаров предлагает заминировать и эту вышку, но Бурсов не разрешает пока осуществлять его план, надеется придумать менее рискованный способ. Минировать заднюю вышку придется ведь на глазах у часовых, стоящих у ворот. Они дежурят по двое: один в проходе, другой вверху, у пулемета.
…Буквально за день до побега в лагерь прибыл агитатор власовской армии – Бубенцов. Здоровенный детина лет сорока. Шварценбах выгоняет всех военнопленных на аппельплац и собирается выстроить, но власовец небрежно машет ему рукой:
– Не надо, господин унтер-офицер. Мы поговорим в более непринужденной обстановке.- И, приветливо улыбаясь, обращается к пленным: – Давайте-ка сядем тут, прямо на травке. Будет нечто вроде пикника.
Офицеры переминаются с ноги на ногу, не зная, как быть.
– А чего бы и не последовать хорошему совету? – озорно выкрикивает вдруг Азаров. – Садитесь, товарищи! Только вот сюда, поближе к забору, чтобы действительно на травку, а то ведь в центре все вытоптано до цементной плотности. А господину Бубенцову я сейчас табуретку принесу.
Азаров торопливо убегает в барак и выносит оттуда табуретку. Все уже сидят на траве, почти у самого забора, под задней пулеметной вышкой.
– Прошу вас, господин Бубенцов, – опускает Азаров табуретку перед власовцем.
Власовец благодарит его и садится.
– Ну что ж, товарищи, – начинает он свою беседу, – давайте потолкуем по душам. Я вовсе не оговорился, назвав вас товарищами. Это не в большевистском смысле, конечно, а в смысле нашего товарищества по роду оружия. Я ведь тоже сапер. Командую инженерным батальоном у генерала Власова. Рад был бы видеть вас офицерами в моих подразделениях. Меня совершенно не интересует ваше прошлое. От вас требуется обязательное соблюдение лишь двух условий: абсолютной лояльности к германским властям и верной службы генералу Власову.
Уже привыкший к не очень дружелюбному приему в лагерях военнопленных, власовец, к своему удивлению, не видит тут враждебных глаз. Напротив – пленные офицеры смотрят на него с явным любопытством и даже, кажется, доброжелательно. Это ободряет его, и он продолжает:
– Я мог бы, как это делают другие агитаторы, нарисовать вам бедственное положение Красной Армии, но я не буду прибегать к этим дешевым приемам. Я не политик, а солдат и потому считаю своим долгом честно сообщить вам, что обстановка на фронтах временно сложилась не в
Замолчав и оглянувшись по сторонам, будто опасаясь, что его может кто-нибудь подслушать, он произносит доверительным шепотом.
– Урановые бомбы! Вы инженерные офицеры и должны знать, что это такое. Это то, в сравнении с чем даже тонны гексогена, тротила и тэна – один лишь жалкий пшик. И это главное, что должно побудить вас принять решение, а вовсе не обещание сытного питания в частях власовской армии, что, кстати, тоже немаловажно. Ну-с, так как?
Все угрюмо молчат. Видимо, сообщение о новом оружии произвело на них впечатление.
И вдруг раздается звонкий голос того самого лейтенанта, который так любезно принес власовцу табуретку:
– Эх, была не была! Записывайте меня, господин Бубенцов! Но не думайте, что меня урановая бомба испугала, просто надоела бурда, которой нас тут кормят.
– Ну, если Азаров записался, – крикнул еще кто-то, – то и меня тогда пишите!
Третьим подает голос майор Нефедов. Он встает, подходит к власовцу поближе и степенно произносит:
– Эти молодые люди слишком легкомысленны, ибо, видимо, плохо себе представляют, что такое урановая бомба. А я-то знаю, что это такое! И не сомневаюсь, что ее уже создали такие великие немецкие ученые, как Альберт Эйнштейн и Макс Борн. Больше ведь некому… Ну, в общем, для меня именно этим обстоятельством, а не сытной жратвой вопрос окончательно решен. Записывайте и меня в армию генерал-лейтенанта Власова.
Вслед за ними записываются еще трое. Очень довольный власовец обещает прислать за ними не позже чем через неделю своих уполномоченных и уезжает.
А вечером на нарах Бурсов спрашивает Нефедова:
– Не переборщили ли мы? Сразу столько записалось?!
– Не думаю, – отвечает Нефедов. – Зато это должно успокоить наше лагерное начальство. Раз столько людей в армию Власова записалось – им трудно будет допустить даже мысль, что мы готовим коллективный побег.
– А насчет Эйнштейна и Борна, которые давно уже бежали из Германии в Америку, вы ехидно сказали, – усмехнулся Бурсов. – Я, правда, боялся, что он знает об их бегстве и поймет вашу издевку.
– Знать-то эта скотина, может быть, и знает, но полагает, наверно, что мы этого не знаем.
Затем Бурсов спросил:
– А Азаров вам ничего не докладывал?
– Нет, а что?
– Он действительно молодец! Пока мы этого власовца дурачили – подложил под стойки тыловой пулеметной вышки взрывчатку. Там высокая трава, к тому же он ножом подрезал землю и сунул заряд под дерн.
– А каким же способом мы его взорвем?
– При помощи упрощенного взрывателя. К чеке его уже подвязана бечевка. Азаров ее в траве замаскировал. Как только стемнеет, он подтянет ее к самому бараку.