По темной стороне
Шрифт:
— Поняла.
Раяр кивнул и только после этого отпустил мою руку и выплыл чуть вперед.
Корабль, черный и очень зловещий, с головой странного чудища, вырезанной на носовой части, возвышался над нами, несколько лысых мужиков, с подозрительного вида канатами, по которым пробегали красные искры, выглядывали из-за борта.
Раяр усмехнулся, прошептал «совсем на своих ошибках не учатся»… и с головой ушел под воду.
На корабле первое время было тихо, все ждали какой-нибудь подлянки от хейзара, но он все не всплывал и не всплывал.
— Раяр? — прошептала я дрожащим голосом, оглядываясь, очень надеясь, что
А в ответ тишина.
— Раяр!
Его нигде не было. Вот лысые мужики, которые сектанты, вместе со своим кораблем были, а хищника не было. И мне стало страшно.
И еще страшнее стало, когда невдалеке раздался плеск, но вместо мерзкого темного из-под воды показалась узкая, вполне человеческая, спина с острым плавником и черный чешуйчатый хвост, а на палубе загалдели, заметались и быстро сбросили в воду конец троса, наперебой требуя, чтобы я поднималась.
Вопроса, кто опаснее: сектанты или хвостатое нечто, которого даже эти пристукнутые адепты Рассахи боятся, не возникло. И так ясно, что сектанты безопаснее, потому что они боялись сейчас так же, как и я, а хвостатое чудище медленно плыло ко мне и страха точно не испытывало.
По канату даже не пришлось забираться, стоило только за него ухватиться, как меня потянули наверх, затащили на палубу и даже какую-то подозрительного вида тряпку на плечи накинули.
— Уходим отсюда, — велел самый зататуированный из лысых, на черепе которого, помимо странной паутины, занимавшей почти всю голову, были вытатуированы так же какие-то странные символы. На щеках, на лбу, по кромке темной паутины, даже на веках у него чернели какие-то символы. Расшифровать их у меня не получалось, хотя не так давно, опытным путем удалось выяснить, что даже наречие светлых мне вполне понятно. Неудачный обряд, в котором меня недоубили, сделав сосудом для их дорогой богини, превратил меня в прокачанного полиглота, что не могло не радовать. И если закорючки на лице лысого не поддавались переводу, значить это могло только то, что разукрасил себя дядька рунами мертвого языка. Языка Тьмы, который хорошо знали лишь ее дети… ну и эти, на голову стукнутые, кажется, тоже кое-что в нем понимали, для велари же он был просто древним языком, из которого они знали от силы несколько слов, — где одна ведьма, там и вся стая. Хейзара им хватит ненадолго.
Его лысые подельники засуетились, разворачивая корабль, высматривая за бортом врагов (хвостатых или хищника, или, быть может, кого-нибудь еще, кто водится в этих водах), а я продолжала сидеть на палубе, сраженная словами сектанта.
Ну не верилось мне, что Раяра можно так легко убить. Даже морским ведьмам, в принципе сильным и жестоким гадинам, мой кошмар был не по зубам… но его нигде не было, он очень давно ушел под воду и до сих пор не всплыл. И почти не получалось верить, что он может прожить без воздуха так долго.
Меня не трогали, занимаясь своими делами, и только взгляд татуированного неприятно давил. Он сел напротив, у стены, и, почти не моргая, следил за мной.
Я не шевелилась. Не потому, что смирилась, хоть и хотелось бы верить, что мою вялость приняли за смирение, просто понимала, что в открытом море, в котором неизвестно какие чудища водятся, я от сектантов не спасусь, и все, что мне оставалось — ждать и надеяться, что, добравшись до суши, я сумею от них сбежать… и было бы совсем замечательно, чтобы
И если уж на то пошло, я готова была страдать от его поганого характера и дальше, лишь бы он вернулся.
Татуированный поднялся внезапно, рывком, будто вздернутый вверх невидимой рукой, и бросился к борту.
Ну, а я же не дура и понимаю, если куда-то с такой довольной рожей бегут, значит там есть что-то очень хорошее. Не исключено, правда, что хорошим это что-то будет только для того с довольной рожей, как и вышло в моем случае.
Мы подплывали к суше, только суша это выглядела очень странно. Я была почти уверена, что вот этот вот серый убитый пейзаж — часть того самого печального острова, на котором Раяр знакомил меня с завесой.
Вот только я снова здесь, а хищника нет. И лысые эти кругом бегают, суетятся, кричат что-то.
Надо было, наверное, за ним нырнуть…
Синеватая круглая мордашка, облепленная черными до зеленого отлива волосами, выглянула из воды внезапно. Татуированный отвернулся, раздавая указания, а она тут как тут. Моргнула на меня защитной пленкой больших черных глаз, оскалила треугольные маленькие зубки и вновь скрылась под водой, а вернулась уже с тремя такими же любопытными, но подсознательно жуткими красотками. Чуть в стороне вынырнуло еще несколько девиц. И еще.
Я почему-то решила, что это русалки.
— Морские ведьмы! — заорал кто-то на корме, и русалки преобразились. В черных глазах холодным белым огнем загорелся зрачок, кукольные личики исказил кровожадный оскал, а волосы взметнулись вверх и затрепетали как живые, нежно касаясь тонких шей и узких покатых плеч. А я смогла увидеть, что по хребту у них идет жесткий шипастый плавник.
Сразу стало понятно, кто тогда мне в воде хвостом махнул. Морская ведьма…
Когда эти очаровашки начали карабкаться вверх, кроша тонкими, изящными пальчиками, оканчивающимися огромными черными когтями, крепкое дерево обшивки корабля, сектанты затихли, рассредоточились по кораблю и попытались дать отпор.
Огненные шары срывались с их ладоней и падали вниз, не нанося ведьмам особого вреда, но изрядно их раздражая и серьезно замедляя подъем. Две красотки, не успевшие отмахнуться от огня, полетели вниз, с возмущенным «бульк» уйдя под воду. Кто-то зашипел и врезал огромным черным хвостом с раздвоенным плавником по корпусу корабля, ее поддержали другие ведьмы.
Они били хвостами и продвигались все выше и выше, жадно вглядываясь в лица сектантов. По борту, взрезая дерево, прокатилась черная молния с насыщенным сиреневым отсветом, она разрезала двух русалок, отделила одну тонкую перепончатую ручку от тела и ушла в воду. Тихое плюх я только услышала, зажмурившись запоздало, когда расчлененка уже закончилась.
— Надеюсь, вы осознали крайнюю степень своей глупости и готовы вернуть мою человечку, — лениво раздалось за нашими спинами.
На капитанском мостике, мокрый и злой, с поцарапанной щекой и без камзола, стоял Раяр.
Живой и даже почти целый, а у его ног вилась тьма, и она казалась очень сердитой.
— Яна, будь добра, поднимись ко мне.
Дважды просить меня не пришлось. Выбирая между компанией сектантов и моим кошмаром, я в любом случае, всегда и безоговорочно, предпочла бы хищника.