По темной стороне
Шрифт:
— А ты уверен? По любовным романам симптомы сверял? Или у тебя изжога, и тебе показалось?
— Яна, — совсем тихо позвал он, коротко попросив, — заткнись.
— Ну и какая тут любовь? — изумилась я.
— Какая есть.
— А… а можно заменить? Мне не нра… — рот мне зажали ладонью.
Раяр совсем забыл, чему учат любовные романы. Кто ж так девушек затыкает?
— Ммм! — возмутилась я, чувствуя, как мозг просто не успевает обрабатывать информацию. Он конкретно завис на этом неудачном признании. Закоротило его на слове «люблю»,
— Что? — глухо спросил мой взбешенный кошмар на последней стадии озверения. Он, видимо, ожидал, что после признания я брошусь ему на шее, с ходу ответив взаимностью. А я зависла, и сама себя считала неадекватной.
— Ммм-м!
Медленно убрав руку, он напряженно смотрел на меня.
А я не думала, мне было нечем…
— Учись как надо! — вякнула воинственно, обхватив его лицо ладонями.
Хищник не успел даже квакнуть, как я прижалась к его губам. Но ненадолго, правда, Раяр еще не осознал, что происходит, как я оторвалась от него и спросила, требовательно заглядывая в глаза (жуткие, все-таки, гляделки):
— Так, а когда это ты успел влюбиться? — попытку что-то объяснить пресекла новым, более важным вопросом: — Не, как ты понял, что все, это любовь?
На этот раз он сразу отвечать не попытался, ожидая, видимо, что я сейчас еще что-нибудь выдам.
— Ну? — поторопила его, чувствуя, как заходится сердце, и просто очень надеясь, что думалка еще не скоро заработает. Не нужна она сейчас.
— Когда понял, что тебя выкрали у Делмара. — неохотно ответил мой скрытный кошмар. — Когда увидел тебя на острове, когда ты использовала тьму, когда я был почти уверен, что Рассах пробудилась, что тебя больше нет.
— И столько дней трепал мне нервы?!
— А что, должен был признаться сразу? — огрызнулся он, тут же добавив, будто бы оправдываясь. — Я сам не сразу в это поверил.
— Ага… представляю сколько романов перелопатил, чтобы понять, что происходит, — смешок вырвался помимо воли, зато в нос его я поцеловала вполне осознанно, и даже крепче лицо обхватила, подумывая о том, чтобы в уши вцепиться, когда он дернулся. Лишь бы удержать.
— Это самое дурацкое признание в любви, какое только можно было бы придумать, — сообщила я, поцеловав его в лоб, прямо в хмурую складку между бровей, и отпустив его лицо только для того, чтобы обнять за шею, заставляя склониться еще чуточку ниже.
— Яна, — позвал он тихо, осторожно обнимая меня в ответ.
— Ммм?
— То, что ты сейчас чувствуешь… это не любовь.
Объятия мои стали крепче, в стремлении задушить гада я была непоколебима, но он почему-то не душился.
— Почему ты опять злишься? — хищник даже не почувствовал, что только что произошло покушение на убийство.
— Ты такой момент испортил, — проворчала я, уткнувшись носом ему в шею.
И ведь не раскаялся же даже, что особенно печально!
Только больше все испортил:
— Пора возвращаться к занятиям. — руки разжала
— Капец, — пробормотала я, впечатленная его заявлением.
— Люби его, — ворчала я, терзая в пальцах травинку. Занятия закончились двадцать минут назад, Раяр остался мной крайне недоволен, а я… а что я?
Я была вся в печали и тоске, уныло размышляя над тем, как бы мне так его полюбить, чтобы быстро и безболезненно.
Чисто теоретически, это, конечно, было возможно. Но вот как это все на практике-то провернуть?
Любить кошмара было страшно, не любить было нельзя, и совсем непонятно, что со всем этим делать.
Хуже всего дело обстояло с признанием Раяра. Он же вроде как признался, но признался так, что я до сих пор не была уверена, что это правда.
— О чем задумалась? — на траву рядом со мной, рассыпая вокруг искры, упал Делмар.
— Делмар Вездесущий, — пробормотала я, покосившись на довольного жизнью хейзара. Опершись на дерево, он нагло потеснил меня плечом, — звучит?
— Так ты думала обо мне? — умилился он, вытянув ноги. Легкий, едва ощутимый ветерок играл с темной прядью выбившихся из косы волос. Не часто он заплетал косы, и совсем уж редко бывал таким молчаливым.
Минут десять мы сидели в полнейшей тишине, привалившись к большому, перекрученному жизнью дереву и разглядывая черную стену с врезанными в нее большими стрельчатыми окнами.
Витражные окна искрились на солнце, и сейчас там, в коридоре, должно быть, было просто сказочно красиво. А я вот торчала здесь, рядом с совершенно целеньким и довольным жизнью Делмаром, которого будто совсем недавно и не отделали до состояния хорошей отбивнушечки, и размышляла о своей печальной судьбе.
— По какому поводу грустишь?
— Любовь зла, — протянула я, прижавшись затылком к прохладной, неровной коре. Травинка выпала из рук и, подхваченная ветром, отлетела шага на три, прежде чем запуталась среди своих не истерзанных собратьев.
— Раяр бушует? — тут же напрягся он, озабоченно оглядывая окрестности.
— Да нет, — протянула я, неуверенно добавив, — наверное.
Взгляд, которым меня огонек наградил, был просто непередаваемо прекрасен.
— Что?
— Можно чуть конкретнее?
— Раяр вроде бы злится, но только на меня, — успокоила я его. Откинувшись обратно на ствол дерева, вызвав снисходительную улыбку Делмара:
— Ну и что ты натворила?
— Раяр хочет, чтобы я его любила, а у меня не получается.
Я прямо видела, как внутри его черепной коробки одна мысль жестоко и кроваво расправляется с другой, не замечая, как сзади подбирается третья…
Третья подобралась, уделала всех и одержала безоговорочную победу, а меня в одно мгновение поставили на ноги и куда-то потащили.