По ту сторону Бездны
Шрифт:
– Да?
– информация, возможно и интересная, но в душу не запала.
– А чем он лучше того фаворита и того мальчишки? Тем, что родился авэнэ? Мне тот же Доири и вполовину столько не сделал, сколько твой обожаемый Анхенаридит. Он мучил меня, пытал - а все улыбался. Все рассказывал про любовь и заботу. А тот же Доири - да, отправил в стада, так ему меня подарили, чего ж отказываться. Вот только про любовь он мне ни слова не пел, и даже пальцем меня не тронул.
Лоу молчит. Так долго молчит, что я думаю, что он не ответит. Но он все же произносит:
– А знаешь, моя мать была безумно в него влюблена. В Анхена. С самого детства, а может и вовсе с рождения. Она им жила, она им дышала. Он был для нее всем. Я его имя слышал из ее уст чаще, чем имя своего отца или даже свое. А он разбил ей сердце, выбрав
Так странно. Его мать, задолго до его рождения, уже любила, уже мечтала... о том, кто так много столетий спустя встретился мне. И ее он не выбрал - и разбил сердце. А меня, похоже, выбрал - и разбил в кровь мое тело и вдребезги жизнь. Или не он, или и без него все было бы... что-то там было - суд, Доири, заколка... а Анхен? Он же не виноват? Он же всегда спасал? А Елена? Это было до или после? Мысли путались. Я, вроде, помнила - кусками, фрагментами. Боль помнила, ужас, кровь. И радость помнила, свой смех, когда мы кружились в воздухе у Ледяных Водопадов. И как целовала его, помнила, срывая одежду и сгорая от страсти.
Голова гудела от усилий, от попыток вспомнить и разобраться. Мне вдруг стало тесно в объятьях Лоу, не хватало воздуха, не хватало... чего-то важного. Придерживаясь за его плечо, встала на ноги и отправилась в заросли. Меня не привлекали тропинки, не привлекали полянки... И только дойдя до ручья, поняла, что мне нужна была вода. Вот эта журчащая прохлада, живущая собственной жизнью.
Я разулась, и, присев на берегу, опустила ноги в прохладные струи. Зачерпнула воду ладонями, умыла лицо. Стало чуть легче.
– Не помешаю?
– вампир, понятно, никуда не делся. Последовал за мной. И сейчас тихонько стоял в паре шагов за моей спиной.
– Ну что ты, Лоу, просто... просто тяжело. Не могу разобраться - ни со своей памятью, ни с эмоциями. И - я не все поняла, из того, что ты мне сказал. Если твоя мать была замужем - разве она могла надеяться, что он выберет ее? А если он выбрал другую - то где их дети, почему я никогда даже не слышала?.. А главное, ты говоришь, он изменился, но почему? Как? Откуда в нем столько жестокости, если даже ты морщишься?
– Я не морщусь, Лар, просто...- он присел неподалеку от меня, но обнимать не стал, и воды не коснулся. И фразу не договорил.
– Если хочешь, я расскажу тебе об Анхене, - предложил он мне.
– То, что известно мне. Я все же сильно моложе, и о многом знаю лишь по чужим рассказам.
– Расскажи, - я смотрела, как течет вода. Сколько ее уже утекло, и не вернуть. Сколько сотен лет живет тот вампир, которого я все пытаюсь понять. Мне всего только двадцать, а он - был, он - будет...
– Он женился очень рано, едва достигнув совершеннолетия. Любил без памяти свою избранницу, она его. И как ни было горько моей будущей матери, но все же она не могла не видеть - они были очень счастливы. Это была любовь - та самая, что у эльвинов принято именовать «истиной», и которая, как нас учат предки, бывает лишь одна на всю жизнь. У них родился сын, которого они обожали, но который очень долго оставался единственным ребенком. Это были годы бесконечных войн, а Анхен по рождению, по принадлежности к роду своему - боевой маг, причем с огромнейшим потенциалом. То, что он может сейчас - лишь жалкие остатки его былого могущества. Он много воевал вдали от дома, но всегда возвращался к ней. В его доме всегда было много гостей, их любили многие, и они любили многих. Но жили они лишь друг для друга. Лет за десять до катастрофы у них родилась дочь. Тогда наступил, наконец, мир, и казалось, впереди только счастье. Вскоре после этого и моя мать перестала надеяться на чудо и все же заметила моего отца. А потом - мир рухнул. Погиб, и не осталось совсем ничего.
Потом... потом были страшные годы, когда эльвины пытались осознать свою новую сущность и научиться жить... вампирами, хотя это слово появилось позднее. Это было непросто, но что тебе наши печали. А Анхен - вдруг из очередного родственника Владыки, которого тот и в лицо, возможно, не помнил, превратился едва ли не в единственного.
– Но погоди, ты вроде говорил, у Владыки осталась еще дочь.
– Дочь. Да, осталась. Из огромного огненного рода, чья мощь всегда была опорой трона, у Владыки осталось двое: дочь и племянник. И тогда, то ли от ужаса, что род его угасает, то ли не совсем придя в себя от чудовищной катастрофы, Владыка совершил страшную ошибку - он заставил их пожениться. Он жаждал внуков - чистокровных огненных исирэнэ, ему казалось, совместив огонь этих двоих, он в разы увеличит потенциал своих наследников. Ведь магия слабела. Это сейчас все привыкли, а тогда он ужаса выли - настолько резко и сильно они теряли свои способности.
Воля Владыки закон: Анхенаридит и Арчара поженились. И добросовестно прилагали все усилия, чтобы произвести на свет потомство. Вот только дети все не рождались. А эти двое - если прежде они были друг другу глубоко безразличны, то теперь ненавидели друг друга все сильней с каждым годом. Он потерял семью, она возлюбленного, наверное, они могли бы найти утешение друг в друге, но - не нашли. Возможно, им стало бы легче, родись у них дети, но дети не рождались, делая их бесконечные попытки все более бессмысленными, их вынужденное совместное пребывание - все более тягостным. Много раз Ара просила отца позволить им разойтись, но он и слышать об этом не желал. А ей все сильнее овладевала болезнь.
Как и многих, ее сломала еще катастрофа, но какое-то время она держалась, ведь она авенэя, Хранительница Огненной Крови. Но собственное бесплодие, в то время, как у других пар уже рождались дети, муж, который ее не любил, и у которого тоже, пусть когда-то, но все же были дети, погружали ее все больше в пучину отчаянья, ненависти, злобы. Она возненавидела людей, чью кровь была вынуждена пить, и от которой ее порой тошнило, но не пить она не могла... А для зачатия ее надо пить много, Ларка, очень много, гораздо больше, чем требуется, чтоб утолить голод, а ведь они пытались, они все время пытались, возможно даже уже не ради ребенка, а в надежде, что их избавят от общества друг друга после его рождения... Но ребенка не было. Он так никогда и не родился. Зато были мы - я и моя Ясмина. Чужие дети. Чужая удача. Чужое счастье...
Он замолчал, погрузившись в воспоминания. Я ждала продолжения. Пауза затягивалась.
– И?
– не выдержала я.
– И?
– переспросил он. С усмешкой, но какой-то горькой усмешкой.
– И все, что ты сегодня вспомнила, просто сладкая сказка на ночь по сравнению с тем, что творилось в этом доме...
– Что? Он, что же, вас?..
– Он? Ну причем тут он, маленькая? Я рассказываю тебе сейчас не о нем - о ней. Он всегда был для нас светом, радостью. Заботился, учил, развлекал, баловал. Но у него были и другие дела. Много-много дел и забот. Ответственность за целый народ. Он ведь очень серьезно воспринял то, что отныне он - один за всех своих братьев. Единственный авэнэ. Единственная надежда и опора трона. Он всегда находил для нас время. При его занятости - просто огромное количество времени. Но Арчара - Арчара была всегда. Сейчас я думаю - она изначально была не в меру избалована и жестока. Тогда мне было сложнее судить ее объективно. Порой она была просто замечательной матерью для моей Ясмины. Родную Яся не помнит. У нее была только Арчара. А Арчара с каждым годом все больше погружалась в омут своего безумия. Ей все больше хотелось даже не убивать - пытать и калечить. Ей все сильнее нравилась боль - чужая боль. И она все чаще приходила в себя в луже крови перед растерзанным трупом. Сначала это были люди, но люди умирают слишком быстро. Поэтому дальше объектом ее забав стали слуги, а потом и...