Шрифт:
1. Страх
— Ева Сергеевна, вам что на рабочем месте больше заняться нечем? — угрожающе прозвучало прямо над моим ухом, вынуждая подпрыгнуть на месте от неожиданности.
Ёшкин кодекс! Будучи пойманной с поличным, я все же попыталась сделать хорошую мину при плохой игре, дрожащей рукой кликнув указателем мышки на символ, позволяющий свернуть окно браузера, но не тут-то было. Или я со страху нажала не туда, или мой старенький рабочий компьютер испугался и завис вместе со мной — провокационное окно популярного
— Есть чем, — пробормотала я, виновато опуская глаза и разглядывая загроможденный документами стол, потому что мне в этот момент хотелось смотреть куда угодно, только не на Дениса Станиславовича, что так некстати оказался за моей спиной.
Честно говоря, я долгое время считала, что из-за этих нагромождений разноцветных папок, сшивов и книг меня было совсем незаметно. Но кто же знал, что новый руководитель умеет подкрадываться настолько бесшумно. Хоть бы набойки металлические на туфли сделал или колокольчик на шею вешал, что ли. А еще — поскорее отошел от меня подальше.
Но уходить Лазарев не хотел. Вместо этого он сделал шаг еще ближе, отчего в нос ударил сногсшибательный аромат его парфюма. Что-то травянисто-древесное, смешанное с его собственным запахом заставило мои мысли устремиться еще дальше от работы, хотя дальше, казалось бы, было некуда.
— «Женщина — не слабый пол, слабый пол — это доски»? — язвительно процитировал он фразу из статуса, которая в его исполнении показалась мне еще более дурацкой и несуразной чем раньше, когда Аллочка убеждала меня ее туда добавить. — Серьезно? Ясенева, вы меня поражаете и заставляете сомневаться в вашей профпригодности!
И я поняла, что поразила Дениса Станиславовича далеко не в лучшем смысле этого слова. Оправданий в голове никак не находилось, и я молчала, разглядывая его, пока он изучал так невовремя зависшее на мониторе бело-оранжевое окно с моей фотографией в левой его части.
— Вы правда считаете, что кто-то клюнет на «такое»? — полюбопытствовал он ехидно, отвлекая меня от совсем неприличного любования выпуклыми мышцами на его скрещенных на груди руках.
Нужно на законодательном уровне запретить красивых и умопомрачительно пахнущих начальников. Или хотя бы для начала штрафовать за закатывание рукавов дорогих брендовых рубашек на рабочем месте. Ну ни в какие ворота не лезет, правда!
— Что бы вы не имели ввиду под словом «такое», это звучит оскорбительно и не имеет отношения к моей профпригодности и вообще к работе! — нашлась, наконец я, потому что злость на его язвительные комментарии неожиданно придала сил.
— Разве? Не реши вы заниматься этим в рабочее время — слова бы против не сказал, но теперь уж извольте, — лениво усмехнулся шеф уголком губ. — Подобные фото и избитые фразы привлекут разве что извращенцев.
А вот Аллочка с пеной у рта убеждала меня, что я выгляжу на снимках очень целомудренно и строго и не вызову у потенциальных женихов никаких противоречивых мыслей.
— Сами вы извращенец! — вспылила
Начальник недоверчиво приподнял одну бровь. Естественно, я врала насчет собственных планов, но компьютер и правда был раритетным и то, что он вообще включался можно было смело считать одним из чудес света.
— Я Станиславу Викторовичу давно об этом говорила, и он обещал, что выделит новый, но все время было не до того, а потом… — я замялась на секунду, но все-же продолжила: — А потом появились вы.
Станислав Викторович руководил адвокатским бюро «S», расшифровывающимся как «Сушков и Лазарев», много лет и работалось с ним легко и комфортно. Ни ругани, ни споров, ни нравоучений. Я выполняла то, что от меня требовалось и вовремя получала оплату за свой необременительный труд. Но так продолжалось ровно до того момента пока Лазарев-старший неожиданно не заболел, а его место не занял красивый до умопомрачения, но столь же вредный Лазарев — младший.
И теперь он смерил меня странным, не поддающимся определению, взглядом и строго произнес:
— Подготовьте все свои дела и адвокатские производства к передаче, подшейте и оставьте на столе. И через полчаса я жду вас в своем кабинете.
А после этих слов он, как ни в чем ни бывало, развернулся и ушел в это самый кабинет, не дав больше никаких объяснений. У меня же внутри все сжалось от страха.
«Всё, Ясенева, приплыли, ты уволена. Вот и кончились твои беззаботные деньки в S, а скоро кончатся и деньги. А у тебя квартира в ипотеке и кошка на полном иждивении».
— Уволит, как пить дать, — заговорщически шепнула Кристи, подкатившись поближе на своем офисном кресле.
Кристина Зеленая пришла в бюро одновременно со мной и обязанности выполняла примерно те же: изучение дел, подготовка заявлений и ходатайств, отправка корреспонденции, ведение деловой переписки обслуживаемых юрлиц и все такое прочее. Очевидно, она не боялась остаться единственной и разгребать все вышеперечисленное великолепие в одиночку.
— Интересно, как отреагирует на такое его самоуправство отец, когда вернется, — с сомнением в голосе пробормотала я, цепляясь за возвращение Станислава Викторовича как за последнюю надежду.
— Если вернется, Ева. Если. А вообще это далеко не факт.
Я принялась нехотя выполнять поручение Дениса Станиславовича, или Деспота, как мы с Кристи и парой других коллег успели его окрестить за те несколько дней, что он безраздельно царствовал в S
— Почему это не факт? С его доходом он может позволить себе лечение в любой клинике, как в местной, так и в зарубежной. Рано или поздно, он все равно вернется и снова займет свое место.
Зеленая издала демонстративно-печальный вздох, далекий от искренней грусти как я от идеала женской красоты.