По ту сторону фронта

Брянцев Георгий Михайлович

Спокойный, рассудительный Добрынин пытался доказать, что выпуск газеты – вещь не такая простая, как кажется.

– Одно дело – поставить задачу, а другое – осуществить ее.

– Ты, батенька мой, ерунду городишь, – кипятился Пушкарев. – Что это, невыполнимая задача, что ли? Мы, большевики, таких задач перед собой не ставим. Мы ставим такие, которые можно и нужно выполнить.

Добрынин умолкал. Он прекрасно понимал, как нужна газета, но отдавал себе отчет и в том, какие трудности надо преодолеть. Кроме Найденова,

бывшего наборщика, сейчас работающего в городе с Беляком, у партизан никого, знающего типографское дело, не было. Да и у Найденова опыт в полиграфическом деле невелик, и он не может дать совета, что именно надо приобрести, с чего надо начать, чтобы сдвинуть с мертвой точки «типографскую проблему».

Добрынин и Бойко собирали командиров взводов, коммунистов, комсомольцев, поручали им побеседовать с народом и выявить всех, кто имел хотя бы какое-нибудь отношение к печатному делу. Но таких не оказалось.

Когда страсти немного успокоились, спор утих и все уже собирались ложиться спать, кто-то за дверями попросил разрешения войти.

– Можно! – громко сказал Зарубин.

Вошел Рузметов. Он был в шинели, накинутой на плечи.

Пушкарев вопросительно уставился на позднего гостя.

– Я по делу зашел, – пояснил Рузметов. – Советую поговорить насчет типографии с командиром отделения Багровым.

Все насторожились.

– Вот тебе новое дело! – рассмеялся капитан Зарубин. – Оказывается, Багров не только подрывник, связист, разведчик, но еще и печатник. Он у тебя, Рузметов, просто феномен какой-то!

– Никак нет, товарищ капитан, – спокойно возразил Рузметов. – Он не печатник, но думаю, что поговорить с ним надо.

– Давай! Веди его сюда! Сейчас же веди! – вскочив с топчана, загорячился Пушкарев. – Сам буду говорить с ним, а вы не мешайте.

Колючие глаза его заблестели из-под косматых бровей, он забегал по землянке, и в ней сразу стало как-то тесно.

Рузметов привел Багрова. Тот козырнул и поздоровался.

– Садись и рассказывай, чем можешь помочь, – предложил Пушкарев. Он уселся рядом с Багровым и положил свою руку на его колено.

Багров сообщил, что сам он в типографском деле ничего не смыслит, но в городе живет его тесть, около пятидесяти лет проработавший в типографиях Минска, Смоленска, Брянска. Старик ушел на пенсию в сороковом году из-за ревматизма.

– Он большой специалист, честный человек и может быть полезен в нашем деле, – закончил Багров.

– Сколько же ему лет? – недоверчиво спросил Зарубин.

– Да, пожалуй, около семидесяти.

Зарубин присвистнул и лег на топчан, закинув руки за голову.

– Но он дело свое хорошо знает. Настоящий профессор, – добавил Багров.

Пушкарев косо взглянул на Зарубина, некстати вмешавшегося в разговор, и обратился к Багрову:

– Где он живет?

– Живет все время в рабочем поселке, в своем домишке. Куда ему

деваться?

Багров вызвался пробраться в город, повидаться и переговорить со стариком.

– Ну, ладно, иди отдыхай, а мы посоветуемся, – сказал Пушкарев, отпуская Багрова.

Поднялся спор: связывать ли Багрова с Беляком или поручить ему самому вести переговоры с тестем? Зарубин возражал против вовлечения в это дело Беляка. Остальные считали, что связать их необходимо. Так и решили.

– Ты не прав, товарищ Зарубин, – сказал Пушкарев, укладываясь на топчан. – Я верю Багрову и считаю, что он нас не подведет. Письмо к Беляку я напишу сам.

– Ладно, посмотрим, – буркнул Зарубин и повернулся лицом к стене.

5

Только в конце января при содействии Беляка удалось организовать поездку Багрова в город. Багров направился в деревню Гряды и недалеко от нее встретился с Беляком. Тот приехал в деревню по делам управы и привез Багрову документы, с которыми можно было появиться в городе.

Багров, со своей стороны, передал ему письмо Пушкарева, в котором тот просил Беляка познакомиться и переговорить с тестем Багрова, проверить его и обо всем подробно уведомить бюро окружкома.

В город они въехали часа в четыре дня на одной подводе, как «попутчики». Беляк показал Багрову свою квартиру и отпустил его, договорившись встретиться вечером.

Часам к восьми за столом у Беляка собрались Багров, Найденов и Микулич. На случай, если появится непрошеный гость, на столе перед ними лежали карты и стояла тарелочка с деньгами.

– Твой тесть – местный? – спросил Беляк.

– Нет, он родом из-под Орла – из города Кромы. Но в наших краях уже давно живет.

– Как его звать?

– Михаил Павлович Кудрин.

– Кудрин? – переспросил Найденов.

Выяснилось, что Найденов хорошо знает тестя Багрова. Они около трех лет работали вместе в типографии, в Минске.

– Как же, как же, знаю! – сказал Найденов. – Стоящий у тебя тесть. Хороший человек и большой знаток дела. Давненько я его не видел. Сыны-то где у него?

Багров рассказал, что оба сына старика находятся на той стороне, за фронтом, и Кудрин живет вдвоем с женой.

Выяснилось также, что домишко Кудрина находится совсем недалеко от квартиры Беляка.

– А придет он сюда, если позовешь? – спросил Беляк.

– Придет, – заверил Багров. – Он меня уважает. Да и предупредил я его: сказал, что предстоит серьезный разговор.

– Ну и перепугал старика, – ворчливо заметил Микулич.

– Он не из пугливых, – бросил Багров.

– Правильно, – подтвердил Найденов, – в пятом году в каталажке насиделся. Видел старик виды. Его на испуг не возьмешь.

– Ну, а ты кто же будешь, как сроднился с Куприным, как попал в партизаны? – поинтересовался Беляк. – Расскажи-ка.