По ту сторону границы

Климов Виктор

Завозить воду цистернами? Может быть. Не зря же здесь построили целую железную дорогу. Но кроме старого локомотива, замеченного в тоннеле, Вадим, не видел никаких других частей подвижного состава.

Жара. Вадим начинал преть в своей походной куртке, из-под бейсболки струился пот, оставляя на лице грязные полосы. Но снимать их было, пожалуй, даже опаснее, чем оставлять на себе. Лучше скорее попасть в тень, и там хоть как-то охладиться, чем схватить солнечный удар плюс солнечный ожог. А крем от загара так уж получилось, он брать не стал. Вот совсем не рассчитывал попасть в подобное пекло. Уши начинало неприятно щипать.

Вадим достал фляжку и сделал небольшой глоток, вода была тёплой и имела привкус

металла, видимо из-за материала, из которого была сделана. Метал нагрелся и стал вступать в реакцию с водой. Задерживаться он здесь надолго не собирался, но к воде всё-таки стоит относиться экономнее, особенно в отсутствие известного источника воды. Кстати, неплохо было бы его поискать. Чисто на всякий случая.

Он продолжал идти по городку, глядя по сторонам, и в памяти всплывали давно забытые образы из детства. Здесь они гоняли с такими же сопливыми мальчишками мяч, здесь стоял ларёк с мороженым (блин! они сюда даже ларёк притащили!), здесь знаменитая на всю Россию ещё с советских времён жёлтая бочка с квасом. Собственно, она до сих пор здесь стоит, только покрышки на колесах уже давно рассохлись, потрескались, и бочка стояла на одних диска, на которых неровными кусками налипли остатки черной резины.

Видимо её посчитали недостаточно ценным активом, чтобы забрать с собой... эмм... на материк?.. на большую землю?... Вадим всё ещё не определился в терминах. В общем бочку бросили, чтобы не тратить на неё время, силы и топливо.

Всё-таки вопрос, почему люди покинули это место, оставался для него открытым. Как же он сейчас жалел, что не знал обо всём этом раньше! Он смог бы задать столько вопросов своим родителям. Другое дело, стали бы они отвечать, ведь все эти годы они если и не хранили молчание, то отделывались общими фразами. Видимо они надеялись, что их сын устанет задавать вопросы и в итоге примет их объяснения, какими бы они не были.

Он подошёл и постучал по жёлтому облупившемуся боку - ёмкость отозвалась гулким звуком пустоты. Ну да, было бы странно надеяться, что внутри сохранилась хоть капля того замечательного напитка, вкус которого он помнил из детства. Однако, жара, которая становилась откровенно невыносимой, уже заставляла его думать даже о чуде.

Вадим посмотрел на небо: чужое чуждое солнце висело практически в зените и не спешило начать свой закономерный спуск к горизонту. Солнечный диск казался несколько большим, чем он привык видеть на Земле. Да, чёрт возьми! Он будет думать и говорить так! Здесь и там, на Земле, то есть дома. В конце концов, если принять за основу утверждение, что он не спятил, то окружающий мир уж никак нельзя было назвать земным.

Может быть, больше всего это походило на какую-нибудь африканскую пустыню, там даже солнце действительно должно казаться больше по размеру, но даже это было бы реально странным и необъяснимым известными ему терминами событием - перемещение из Уральских гор в Африку.

Только это была не Африка. И не Сахара. И не Гоби. И уж точно не Кара-Кум. Вспомнив последнее название он вспомнил и героев советской сатирической комедии о двух гражданах, переместившихся за сотни световых лет от своей советской родины нажав на кнопку инопланетного прибора.

"Скрипач, не нужен, родной! Он только лишнее топливо жрёт" - как-то так вроде? Ну и кто он в этой истории, задумался Вадим: Скрипач или Дядя Вова? И стоит ли ожидать появления пацаков с чатланами?

От последней мысли стало не по себе. Если не сказать страшно. Но распалённое любопытство гнало его вперёд, а не обратно к тоннелю и железной дороге, чтобы поскорее убраться из непонятного и странного мира, которого по всем понятиям не должно было быть.

Однако жара нарастала, а солнце если и перевалило зенит, то продолжало двигаться по небосводу очень и очень медленно.

Вадим посмотрел на свои дорогие часы, за которые он откровенно уже стал переживать - не факт, что они смогут пережить это путешествие. Да, в паспорте к часам было написано, что они выдерживают погружение на пятьсот метров, годятся для мороза и для экваториальных зон, но мы-то с вами понимаем, что одно дело написать что-то в бумажке, и совсем другое, будут ли они реально способны вынести все те испытания, о которых заявлял производитель. В конце концов, многие из тех, кто покупал такие часы, погружались с ними на морское дно, или гуляли по антарктическим просторам? То-то и оно...

Но чтобы было так жарко, он не помнил. Или в детстве всё казалось не таким, как сейчас и зной воспринимался не так остро, или тогда здесь реально было не так невыносимо, как сейчас. Вадим даже подумал, что люди покинули это место (в голове опять промелькнула мысль - а где собственно это место находится) вовсе не по причине развала Союза и политико-экономических передряг, а из-за изменившегося климата, который стал гораздо более засушливым, чем обычно.

Хотя его отец однажды всё-таки обмолвился, что их заставу свернули и вывели войска из-за нехватки финансирования, которое он связывал с откровенным предательством Ельцина и его так называемой команды молодых реформаторов. Интересно, кто-нибудь из них вообще знал об этом месте, где бы оно ни находилось? Или кто-то в армии и спецслужбах, глядя на то, что происходит в стране, решил не ставить руководство, которому не доверял, в известность, и просто принял решение по-тихому свернуть миссию, чтобы однажды вернуться? Столько вопрос, а ответов ноль!

Он вспомнил кадры с берегов некогда обширного Каспийского моря, которое отступило на километры от привычной береговой линии, оставив ржаветь на песке рыболовецкие шхуны, подобно разлагающимся на берегу останкам выбросившегося кита. Там тоже по истрескавшейся от засухи поверхности вытанцовывали маленькие песчаные смерчи, да продолжали свой свой путь, подпрыгивая на неровностях ландшафта, бездушные ко всему окружающему перекати-поле.

Однако, может быть здесь не всегда так? Может быть, это просто такое сезонное явление? Типа есть муссонные дожди, которые непрерывно льют в определённые месяцы года, а тут вот всё наоборот - в определённые месяцы небесное светило жарит так, будто решило из тебя сделать добротный кусок вяленого мяса на косточке.

Окружающая обстановка не была похожа на то, как если бы кто-то отсюда бежал в спешке. Скорее, методично уходили, забрав с собой всё, что посчитали необходимым, а всё, что не имело большой ценности, побросали. Хотя, чтобы убедиться в этом надо бы зайти в какой-нибудь дом, или административное здание, и посмотреть, что да как там изнутри.

Впрочем, зачем заходить в какой-то дом? Он же может посетить непосредственно ту квартиру, где он жил с родителями! Главное - вспомнить, где располагалась их пятиэтажка. Он закрыл глаза и попытался воспроизвести в памяти убранные на её задворки образы и пейзажи.

Да, вот это здание, а вот это... Идти надо - туда! Он открыл глаза осмотрелся, увидел расплывающиеся в мареве казармы и пошёл туда, куда ему подсказывала интуиция и с детства удивительная память. Идти мимо знакомых ориентиров, которые тебе вообще стали казаться скорее сном, а не чем-то реальным, было увлекательно. Наверное, в этом и заключался замысел тех, кто позволил военным перевести сюда свои семьи: дети до определённого возраста воспринимают окружающий мир совсем по-другому, а когда они становятся взрослее, многие события из их жизни либо потягиваются дымкой неопределённости, либо и вовсе превращаются в сказочный мираж, который с каждым годом всё дальше и дальше задвигается на задворки памяти и превращается во что-то нереальное.