По ту сторону льда
Шрифт:
– Кем работаю я, ты точно знаешь.
– Почти справедливо.
– Почти?
– У меня нет на тебя досье.
Она опускает глаза раньше, чем я успеваю ответить, роняя уголки тени от длинных густых ресниц на высокие скулы. А когда поднимает, интересуется:
– Можешь посоветовать хорошее вино?
– Ты не знакома с картой вин «Эрхардена»?
– Тебя это удивляет?
– Скажем так, немного. – Я открываю электронное меню на первой странице барной карты.
– Как я уже сказала, вчерашний вечер у меня был
Я отправил за ней водителя Лауры. Так или иначе подводя черту под этой страницей своей жизни – и я действительно не вспоминал о ней до того, как прозвучало имя водителя. Нет, не о ней. О снимках, на которых она вместе с Эстфардхаром изучает Рагран.
– У тебя было целых сорок минут, чтобы поинтересоваться меню.
– Целых? – Солливер откидывается назад и смотрит мне прямо в глаза. – Я не привыкла заниматься делами, когда еду расслабляться.
Я выделяю несколько вин, и у нее в меню они перехватывают подсветку.
– Странно, у меня создалось ощущение, что ты привыкла изучать игровое поле.
Она приподнимает брови. Делает это так изящно, что мне невольно хочется коснуться ее лица. Ригхарн все делает изящно. Закидывает ногу на ногу. Подается вперед. Даже бокал с водой поднимает так, будто там уже самое дорогое вино.
– Привыкла, – отвечает Солливер. – Если это критично.
Она отмечает вино двухсотлетней выдержки и еще несколько бутылок, смотрит на меня.
– В остальном полностью полагаюсь на твой выбор.
Мы делаем заказ, и спустя пару минут официант уже расставляет бокалы и добавляет необходимые приборы.
– На чем мы остановились? – спрашивает она, когда мы снова остаемся наедине.
– На критичных узлах игрового поля.
– Ах, да. – Солливер закусывает губу – на миг, а после снова пьет воду.
Воду она пьет так, что я сразу представляю ее губы на своем члене.
– Так что для тебя критично? – спрашиваю, так и не дождавшись продолжения от нее.
– Критично… предположим, тот факт, что ты выбрал столик в общем зале, и что нас сейчас могут видеть все. Ты же хотел, чтобы нас все видели, Торн?
– Для тебя это имеет значение?
Мы смотрим друг на друга, и она не отводит взгляд.
– Вероятно, да. Если я спрашиваю. – Солливер чуть наклоняет голову. – Мне нужно понимать правила игры.
– Ты понимаешь их не хуже меня.
Можно сказать, наш разговор завершен, но он продолжается. Продолжение заключается в том, как официант наливает мне вино – на два глотка, и когда я его пробую, она меня изучает. Дожидается, пока я поставлю бокал, и только после этого берет свой. Оплетая изящными пальцами ножку и едва касаясь стекла верхней части.
– Приятное, – выносит свой вердикт.
Я киваю, и официант разливает вино, после чего ставит бутылку на специальный столик-подставку, и уходит.
– Ты что-то говорил
– Сюрприз – на то и сюрприз, чтобы оставаться таковым до конца.
Мне нужно понимать, что Солливер не обременяют лишние чувства и надежды по поводу наших отношений, и они ее действительно не обременяют. Либо она прекрасная актриса (потому что на краткий миг мне показалось, что в ее голосе прозвучало некоторое разочарование). Как бы там ни было, сейчас она улыбается:
– Я полагаю, это ужин станет частью нашего соглашения?
– Все верно. – Смотрю на нее поверх сцепленных рук. – Как так получилось, что ты стала моделью?
– Мне хотелось доказать всему миру, что я невыносимо прекрасна. Полагаю, ты стал политиком по той же причине?
А она хороша. Если честно, мне начинают нравиться наши пикировки, и пусть это не входило в планы, будет приятный бонус.
– Совершенно точно нет.
– Нет? Тогда почему?
– В моей жизни стоял выбор между политикой и военной службой. Последнее оказалось невозможным по причине того, что я не готов подчиняться.
– Вот как? – Она снова пригубила вино. – Любишь, чтобы подчинялись тебе?
– Подчиняться тому, кто видит ситуацию шире – наиболее разумный и рациональный способ как можно скорее прийти к наиболее выгодному для себя результату. Пока дожидаемся ужин, поделись своими соображениями по поводу моей реформы.
– А они должны у меня быть? – Солливер снова приподняла брови, но тут же приняла расслабленный и скучающий вид.
– Не должны?
– На мой взгляд, нет. Реформа – твоя, с какой стати мне ее оценивать.
– Я спрашивал не оценки, а твоего мнения.
– Прости, но ты меньше всего похож на мужчину, которого интересует чье-то мнение, Торн.
Я едва скользнул взглядом по мергхандарам.
– Свободны. Ждите внизу.
– Опасно, – заметила Солливер, когда мергхандары спустились по лестнице и остановились у нее.
Пара за соседним столиком, расположенным на полуровня ниже, не сводила с нас глаз. Расстояние до них, правда, было такое, что они вряд ли могли что-то слышать – в этом плане «Эрхарден» идеален.
– Опасно говорить со мной в таком тоне, – сообщил я. – Надеюсь, мы друг друга поняли?
– Тем не менее в ресторан ты пригласил именно меня, а не одну из этих… девочек-припевочек. – Солливер подняла руки. – Я не собираюсь воевать с тобой, Торн. Я просто хочу, чтобы ты уважал мои границы. Мы друг друга поняли?
Она пожала плечами и чуть подалась назад:
– Кроме того, я просто сказала правду. Мне бы хотелось, чтобы между нами с самого начала была исключительно правда – насколько это возможно. В деловых соглашениях я ценю честность, открытость и прямолинейность. Ты всеми этими качествами обладаешь на двести процентов. Только пожалуйста, избавь меня от светских разговоров в ключе «я спрашиваю это у каждой».