По ту сторону синих гор
Шрифт:
Шутки шутками, но поступки кайгена всё чаще начинали ставить меня в тупик. С одной стороны то, что он сейчас сделал, было очень похоже на проявление заботы, что ли - грубой, неуклюжей, в достойной медведя манере, а с другой... Указать женщине, считающей себя здесь полноправной хозяйкой, при мне её место, было не то чтобы бестактно, а скорее глупо. Неужели он полагал, что местные манны относиться ко мне после такого станут с почтением? Я лучше других знала, что уважение завоёвывается не статусом и именем, а поступками.
В заступничестве мужа я тоже не нуждалась. Думать о том, придусь ли я здесь ко двору, надо было, когда на мне женился.
А сейчас я бы лучше поела на кухне вместе со всеми женщинами, раз так было принято, но подняться и уйти в данном случае, выглядело бы, как открытый вызов кайгену. Воевать с ним мне не хотелось. Но не потому, что я его боялась. Просто не видела в этом никакого смысла. Зачем усложнять себе и без того несладкую жизнь?
Думаете это из-за малодушия? Нет, я просто приняла решение выжить назло всем.
Почему?
Наверное потому, что где-то глубоко в душе я всё ещё верила, что однажды смогу вернуться домой.
В дверь, ведущую из тамбура с улицы, громко постучали, и кайген, вскинув голову, громко провещал:
– Входите!
Ожидаемо комнату заполнили одни мужчины. Здоровенные, плечистые и суровые. Я наверное никогда не перестану удивляться диковатой внешности кайгенов и их грубой, какой-то даже животной силе, буквально сквозящей в их движениях, взглядах и голосах.
И ходили они совершенно не соответствующе своим габаритам - мягко, бесшумно, плавно. Для меня это по-прежнему оставалось самой большой загадкой.
Мужчины прошли до середины зала и зачем-то столпились там, молча взирая на нас с мужем, сидящих за столом.
Многих их тех, кто сейчас пришёл, я точно видела вчера на празднике, а может и всех сразу. Не знаю. Не запомнила их лиц. Но то, что почитать и уважать меня они обещали все без исключения, в моей памяти отпечаталось прочно.
И вот теперь эти честные, добропорядочные и «не бьющие в спину» кайгены стояли как телки у водопоя, не понимая, что делает на их излюбленном месте какая- то пришлая корова.
– Мир твоему халле, оэн!
– наконец заговорил один из них. Сложно сказать, сколько лет было кудрявому, темноглазому бородачу, но выглядел он статно и внушительно.
– И что это вы там стали, как засватанные?
– небрежно запуская ложку в принесённую ему тарелку с супом, изогнул бровь мой супруг.
– Жених тут вроде я один.
А медведь, оказывается, умел ёрничать. Я невольно покосилась в его сторону и заметила, что все пришедшие кайгены недоумённо переглянулись между собой, а затем шумно стали занимать места
Пока никто из них не успел открыть рот, я схватила с блюда пирожок, откусила больше половины, и быстро стала заедать его похлёбкой. Просто подумала, если они как вчера начнут поднимать за моё здравие бесконечные тосты, то я опять останусь голодной.
Удивительно, но пить, кажется, никто не собирался. Кайгены сидели молча и наблюдали за мной с довольно странными выражениями на лицах, как если бы хотели попробовать пирожков, но все их уже съела прожорливая чужачка.
На всякий случай я схватила с блюда ещё один и, нагло глядя на кайгенов, запихнула себе его себе в рот.
– А что всё молчат?
– ехидно поинтересовался медведина, и все присутствующие посмотрели на меня ещё пронзительнее и красноречивее.
– Чужих здесь нет, - внезапно провещал он.
Пирожок застрял у меня в горле, и, схватив обеими руками стоящую возле супруга кружку с каким-то напитком, я жадно принялась его глотать.
Горячая пряная жидкость оставила кисло-сладкое фруктовое послевкусие во рту, а в груди начало разливаться приятное обволакивающее тепло.
Кто-то из кайгенов громко крякнул, а следом за ним другой растерянно заметил:
– Наши бабы-то душегрейку* чарками не пьют.
Пропустив замечание сородича мимо ушей, муж тут же отобрал у меня кружку и хмуро изрёк:
– Если нечего сказать по существу, то начну я!
Он сложил на стол руки и исподлобья посмотрел на сидящего напротив кайгена - молодого, безбородого, одетого в кожаную безрукавку поверх чёрной рубахи, вышитой белым геометрическим орнаментом.
– Я тут сегодня со стороны Мерцающих скал возвращался в халле и увидел, что Одания у себя во дворе дрова рубит. Сама, - муж многозначительно посмотрел в глаза собеседнику и требовательно спросил: - Почему?
Тот недоумённо нахмурился, тряхнул шевелюрой с кучей заплетённых косичек и растерянно пробурчал:
– Я не знал, что Агмунд запасов перед походом не успел сделать, а Одания ничего не попросила.
– А с каких это пор вдовам у клана помощь просить принято?
– сурово поинтересовался у него супруг.
– Вы должны были сами пойти и посмотреть, что ей нужно! У неё дети малые!
– Прости, оэн. Недоглядел. Сегодня сходим к ней и сделаем всё, что нужно.
Муж хмуро кивнул и снова спросил:
– Что с крышами у Моди и Лильфа?
– Вчера закончили. Пару дней дома протопятся, и можно будет вселяться.
– А что на новоселье просили?
Кайген хмыкнул, и губы его растянулись в насмешливой улыбке.
– А что они просить могли? Кровати, конечно! Кровать в их случае - самая главная вещь!
Мужчины дружно заулыбались и, перестав обращать на меня внимание, как-то заметно расслабились.