По ту сторону синих гор
Шрифт:
– Пойдём вместе. Поговорить надо, - обнял его за плечи оэн, увлекая вперёд.
Иден усмехнулся, обняв его в ответ, и раздражение Бьёрна испарилось, уступая место безграничной любви к брату, который никогда в жизни его не подводил.
Беспокойство Идена относительно матери оэн понял сразу, когда войдя в кухню, увидел Исгирду сидящей на табурете у очага. Женщина бессмысленно смотрела в огонь, и Бьёрн впервые заметил, как она осунулась и устала. Возле губ обозначились глубокие складки, а под глазами пролегли тёмные тени, лишь подчёркивая бороздки морщин
Она быстро повернула голову, с вымученной улыбкой встречая сыновей, и Бьёрн укоризненно покачал головой, подходя ближе и заключая женщину в свои объятия.
– Мать! Вторые сутки на ногах! Разве так можно?
– Я бы всё равно не уснула, - виновато выдохнула Исгирда.
– Сердце жмёт и не отпускает.
– А сделай-ка нам своей удивительный успокаивающий чай!
– подмигнул ей Бьёрн и перевёл взгляд на Идена.
– Посидим, как раньше.
Женщина радостно улыбнулась и, поднявшись с места, потянулась за туеском с растёртыми травами, которые всегда собирала сама, а их названия и пропорции держала ото всех в секрете.
В былые времена они втроём часто сидели на кухне по вечерам, рассказывая друг другу о том, чем занимались целый день. Традиция стала отходить на задний план после того, как Бьёрн впервые женился, и сейчас он словно вернулся в свою юность.
– Я тебя спросить хотел, - наблюдая за движением рук матери, сыплющих в кружку сбор, между делом произнёс оэн, - ты видела, кто сегодня заходил в комнату моей эль-манны?
Исгирда залила травы кипятком и растерянно пожала плечами:
– Я внизу всё время хлопотала, заходил ли туда кто-то ещё, кроме Сигрид, утверждать не берусь. Но без приказа или разрешения на твою половину никто бы не пошёл. Ты же знаешь.
– Сигрид, значит, - задумчиво нахмурился Бьёрн.
– Я её, Бенгту и Кэйю в помощницы твоей жене определила. Они самые молодые, простодушные и незамужние. Зла на неё таить не должны. Побаиваются только, что магичка. Так за это её здесь все побаиваются. Эль-манна пожелала оставить при себе только Сигрид и девчонка, вроде, справляется со своими обязанностями.
– А она случайно не отлучалась из дома, пока эль-манна со мной на рааде была или когда спала?
– уточнил Бьёрн.
– Было дело, - встрепенулась Исгирда.
– Бенгта и Кэйя вернулись с новой одеждой для твоей жены, а Сигрид заметила, что обуви подходящей они не принесли, и побежала к Ульве. Сказала, что у её дочки, Фрейи, нога точь в точь как у твоей эль-манны.
Бьёрн покосился на Идена и холодно приказал:
– Эйтаров к жене Кахира. Его и Ульву привести сюда. У комнаты Сигрид выставь охрану. Проверьте там всё, а девчонку ко мне. Живо!
Иден кивнул и тут же выбежал из кухни, а Исгирда медленно опустилась за стол, испуганно спросив:
– Что происходит, сынок?
– Кто-то пытался извести мою жену, - не стал скрывать он, и мать, охнув, прижала к груди ладони.
– Как же так?... Сынок, я же в помощницы звала только тех манн, чьи мужья вместе с тобой вернулись. Они не посмели бы!
– Ты помнишь всех, кто здесь был?
– не проникся её верой в непричастность манн он. Лукавой бабы ведь и в ступе не истолчёшь, а женщины кайгенов хоть и потеряли способности к обороту, но звериные инстинкты у них в крови остались. И если таили на кого-то лютую злобу, то даже прилюдной порки и изгнания из клана не боялись, верша своё возмездие.
Такое, правда, случалось крайне редко, но факт оставался фактом. Вероятность того, что среди приглашённых в халле манн была родственница одного из погибших в Хель-Терри эйтаров, реально существовала, даже несмотря на все меры предосторожности, предпринятые матерью.
– Помню, конечно, - кивнула Исгирда и начала загибать пальцы, перечисляя всех женщин, которые сегодня помогали ей готовить и накрывать на свадебный стол.
Бьерн хмурился все сильнее, пока она это делала, народу в доме пооывало слишком много, и сарказм эринейки, уверяющей оэна, что он ничего не докажет, похоже оправдывался.
Он не успел и полкружки чая выпить, когда в кухню вернулся Иден, настойчиво подталкивая впереди себя растрёпанную после сна и перепуганную Сигрид.
В виновность этой дурёхи Бьёрн вообще не верил, поскольку у сироты, принятой им из другого клана, вообще не было мотивов пакостить его жене. Зато он вполне допускал мысль, что простодушием и наивностью девчонки мог воспользоваться кто-то более опытный и хитрый.
Бледнея и часто хлопая глазами, Сидрид жалко проблеяла: «Оэн...», и Бьёрн, подвинув к ней один из табуретов властно приказал:
– Сядь!
Девчонка беспрекословно подчинилась, нервно комкая ладонями ткань своего платья и неотрывно глядя оэну в глаза.
– Ты туфли эль-манне принесла, в которых она вечером на пиру была?
– спросил её он.
Сигрид растерянно кивнула и с опаской вжалась в табурет, когда Бьёрн и Иден многозначительно переглянулись между собой.
– Где взяла?
– почти одновременно произнесли братья.
– Ульва дала. Они принадлежали дочери её - Фрее, - дрожащим голоском поведала Сигрид.
– Оэн, клянусь, я их не украла! Честно обменяла на кофточку свою.
– А Ульва эти туфли при тебе из сундука доставала?
– уточнил Бьёрн.
– Да, - не понимая в чём тут подвох, подтвердила девчонка.
– Я ещё ладонь в каждую туфельку засунула, чтобы проверить, сколько места там после этого останется. У эль-манны вашей ножка - в аккурат моя ладошка и ещё её половинка!
Идэн после этих слов помрачнел, а Бьёрн раздражённо поморщился.
Если Сигрид засовывала в туфли руки, значит, Ульва ничего не могла в них подсыпать. Иначе с ладонями девушки сейчас было бы то же самое, что и с ногами жены Бьёрна. Выходило, что Кахира и его супругу можно было и не поднимать среди ночи, заставляя явиться в халле оэна, потому что к вредительству они были непричастны.